Онлайн книга «Они»
«Тогда не то, что сейчас, вот так-то, малый». * * * Из альбома выползла оса. Жанна вскрикнула и вскочила. Оса взлетела, сделала круг над машущей руками женщиной и присела на сундук. Жанна, не долго думая, опустила увесистый фотоальбом на тварь. Она даже услышала хруст, но для верности Страхова подняла свою «мухобойку» и снова опустила. Теперь уже наверняка. Жанна заглянула под альбом, удовлетворенно кивнула и пошла из сарая. Не до фотографий. Она с детства боялась ос. Да что там ос! Она так же боялась пчел, шмелей – всего, что могло ужалить. А в случае с ее теткой и убить. По сути, Жанна понимала, что смерть от укуса ей не грозит, но этот неприятный зуд, расчесывание опухшей ранки до крови сводили с ума. И это все от одной маленькой букашки, а если их будет сотня! Слабый зуд будет просто подарком, но на деле сотня ос могла сожрать все, что угодно. Жанна вспомнила, как эти твари объели до кости рыбу, брошенную коту. И только поэтому ей было противно (да и страшно, что тут скрывать), когда осы садились к ней на одежду, а уж тем более на открытые участки кожи. Жанна подошла к углу дома, когда ей навстречу выбежал Стасик. – Куда ты, сорванец? – Мать взяла его за плечи. – Мама, это не я, – быстро заговорил мальчик. – Мамочка, честное слово, это не я. – Да что – не ты? – Жанна слегка встряхнула сына. – Это не я, – сказал Стасик и заплакал. Жанна поняла, что от ребенка больше ничего не добьется, и пошла сначала в летнюю кухню. Осмотрела каждый угол в поисках разбитых стекол или сломанных вещей. То есть того, что может быть результатом детских игр, после которых эти мерзавцы кричат наперебой: «Мамочка, это не я!» В летней кухне ничего не было. Жанна пошла в дом. На втором этаже что-то жужжало, визжало. Одно радовало – завтра это все закончится. Странно, но ей показалось, что, несмотря на адский шум, она слышит музыку. Но Жанна тут же отбросила эту мысль – и без того проблем много. Страхова даже подумала, что вся семья ополчилась против нее. Сейчас бы… Да, да, именно сейчас она бы не удивилась, что в черном «бумере» сидел «реальный пацан» Багиров. А сдал ему ее любимый муженек. Жанна вошла в гостиную и ахнула. Она едва сдержала крик, полный злобы. Все стены были разрисованы фиолетовой и желтой красками. Всевозможные твари скалились на вошедшую женщину. И если бы не яркие цветные краски, это зрелище было бы более чем ужасным. Твари фиолетовые с желтыми глазами (Жанна даже подумала, что это не глаза, а налитые серо-желтым гноем фурункулы, и при этом вспомнила девушку из «Макдоналдса») были какими-то выпуклыми, будто из кинотеатра 3D. И они ее пугали. Даже больше, чем осы. – Мамочка, тебе нравится? Только теперь среди обилия красок Жанна заметила Кроху. Но для нее она сейчас была в лучшем случае Аленой. – Ты что натворила, паршивка?! Жанна схватила дочку за руку и с силой дернула. Даже услышав хруст, женщина уже не могла остановиться. Она орала, хлестала дочку по щекам и орала. Ее раздражало нытье Алены, визг пилы на втором этаже, рисунки, так и норовящие спрыгнуть со стен и наброситься на нее, а самое главное, ее раздражала музыка. Точнее, ее источник. Если бы мелодия лилась из кассетника строителей или ноутбука мужа – это одно, но когда тебя преследует музыка и ты не знаешь источника – это, черт возьми, совсем другое. В какой момент все стихло, Жанна не поняла. Но, услышав звонкую пощечину в мертвой тишине, она дернулась и спрятала руку, будто оправдываясь: это не я, честно-пречестно. Алена уже не плакала. Она молча стояла перед матерью, опустив глаза. Правая рука девочки опухла и покраснела. Жанна опомнилась, упала перед дочерью на колени, прижала ее к себе и заплакала навзрыд. Слово, выведенное жирными черными буквами (Жанна сразу узнала мастику), было выведено поверх объемных прыщавых тварей. Страхова была уверена, что его не было, когда она вошла в комнату. Хотя… Сквозь слезы она никак не могла прочитать, что написано на стене. Жанна встала с колен, вытерла глаза и прочитала: – Убирайтесь! * * * Леша откопал уже метра полтора. Земля была мягкой, будто колодец закопали только вчера. Он вылез, чтобы передохнуть, когда услышал крик жены. Страхов, вытирая руки об одежду, пошел к дому. Звукоизоляция в доме, конечно, была хреновой, либо у его жены были до этого скрытые таланты оперной певицы. Ее голос разносился далеко за пределы их участка. – Мы приобретаем здесь неплохую репутацию, – с грустной усмешкой проговорил Алексей и поднялся на крыльцо. Он едва не пришел в ярость, когда увидел художества дочери. – Это что за херь? Жанна обернулась на мужа с таким видом, будто ее застукали за чем-то непристойным. – Кто испортил эти херовы стены?! – взревел Страхов. – Папочка, это точно не я, – раздался голос Стасика за спиной. – Станислав, подойди сюда, – не оборачиваясь, произнес отец. Мальчик подошел к Алексею и встал перед ним, опустив голову. – Станислав, посмотри мне в глаза. Это безумие больше походило не на воспитательный процесс, а на издевательства над пленными, основанные на психологическое подавление воли. – Я говорил тебе, чтобы ты следил за сестрой? – Папочка… – Ответь! – приказал отец. – Говорил, – покорно ответил Стасик. – Алеша, не надо, – взмолилась Жанна. И тут Страхов увидел то, что скрывалось за супругой. Он, не раздумывая, ударил ребенка. – Ты говоришь, что не делал этого?! – Алексей схватил Стасика за руку и поволок к стене с надписью. – А кто сделал это?! – И мужчина принялся бить сына. Жанна подскочила к мужу и попыталась вырвать ремень у него из рук, но он не унимался. Леша хлестал направо и налево, мало заботясь, куда попадает пояс. – Это сделала сестричка Бэби. Сквозь крики, визг инструмента и снова раздающуюся неизвестно откуда музыку тихие слова Алены прозвенели настолько громко, что оба родителя даже замерли. – Что ты сказала, Крошка? – Зверюшек мы рисовали с Бэби вместе, а слово написала его сестричка. Леша, не опуская ремня, подошел к дочери и присел перед ней на корточки. – Послушай, Крошка, нет никакого Бэби и его сестрички, – несмотря на закипающую внутри ярость, очень спокойно проговорил Леша. – Ты уже взрослая девочка… – Папочка, мне всего пять с половиной лет, – возразила Алена. – Ну, вот видишь, тебе почти шесть лет. А девочки шести лет уже должны учиться отвечать за свои поступки. – Но не за чужие же, – пробурчал сквозь слезы Стасик. Страхов зыркнул на него, но Жанна уже закрыла сына от праведного гнева родителя. – Папочка, я говорю правду. Бэби здесь. Он сейчас стоит вон там. |