Онлайн книга «По ком звонит колокол»
— Поскольку арестовывать Пабло не имеет смысла, — начал Фернандо, — и поскольку использовать его для каких-либо сделок… — Кончай, — сказала Пилар. — Кончай, ради господа бога! — …было бы постыдно, — спокойно продолжал Фернандо, — я склоняюсь к тому мнению, что Пабло надо ликвидировать, чтобы обеспечить успешное проведение намеченной операции. Пилар посмотрела на маленького человечка, покачала головой, закусила губу, но промолчала. — Таково мое мнение, — сказал Фернандо. — Полагаю, есть основания видеть в Пабло опасность для Республики… — Матерь божия! — сказала Пилар. — Вот язык у человека! Даже здесь умудрился бюрократизм развести! — …ибо это явствует как из его слов, так и из его недавних действий, — продолжал Фернандо. — И хотя он заслуживает благодарности за свои действия в начале движения и вплоть до последних дней… Не вытерпев, Пилар отошла к очагу. Через минуту она снова вернулась на прежнее место. — Фернандо, — спокойно сказала она и поставила перед ним миску. — Вот тебе мясо, сделай милость, заткни им себе рот чинно и благородно и молчи. Мы твое мнение уже знаем. — Но как же… — начал Примитиво и запнулся, не кончив фразу. — Estoy listo, — сказал Роберт Джордан. — Я готов сделать это. Поскольку вы все решили, что так нужно, я согласен оказать вам эту услугу. Что за дьявол, подумал он. Наслушавшись Фернандо, я и сам заговорил на его лад. Должно быть, это заразительно. Французский — язык дипломатии. Испанский — язык бюрократизма. — Нет, — сказала Мария. — Нет. — Это не твое дело, — сказала девушке Пилар. — Держи язык на привязи. — Я сделаю это сегодня, — сказал Роберт Джордан. Он увидел, что Пилар смотрит на него, приложив палец к губам. Она указывала глазами на вход. Попона, которой был завешен вход, отодвинулась, и в пещеру просунулась голова Пабло. Он ухмыльнулся им всем, пролез под попоной и опять приладил ее над входом, повернувшись к ним спиной. Потом стащил с себя плащ через голову и стряхнул с него снег. — Обо мне говорили? — Он обратился с этим вопросом ко всем. — Я помешал?! Никто не ответил ему, и, повесив свой плащ на колышек, вбитый в стену, он подошел к столу. — Que tal?[58] — спросил он, взял свою кружку, которая стояла на столе пустая, и хотел зачерпнуть из миски вина. — Тут ничего нет, — сказал он Марии. — Пойди налей из бурдюка. Мария взяла миску, подошла с ней к пыльному, сильно растянутому, просмоленному до черноты бурдюку, который висел на стене шеей вниз, и вытащила затычку из передней ноги, но не до конца, а так, чтобы вино лилось в миску тонкой струйкой. Пабло смотрел, как она стала на колени, смотрел, как прозрачная красная струя быстро льется в миску, закручиваясь в ней воронкой. — Ты потише, — сказал он ей. — Там теперь ниже лопаток. Все молчали. — Я сегодня выпил от пупка до лопаток, — сказал Пабло. — На целый день хватило работы. Что это с вами? Язык проглотили? Все по-прежнему молчали. — Заткни покрепче, Мария, — сказал Пабло. — Как бы не пролилось. — Теперь вина у тебя будет много, — сказал Агустин. — Хватит напиться. — У одного язык нашелся, — сказал Пабло и кивнул Агустину. — Поздравляю. Я думал, вы все онемели от этого. — От чего от этого? — спросил Агустин. — От того, что я пришел. — Думаешь, нам так уж важно, что ты пришел? Может быть, Агустин подхлестывает себя, думал Роберт Джордан. Может быть, он хочет сделать это сам. Ненависти у него достаточно. Я ничего такого к Пабло не чувствую, думал он. Да, ненависти у меня нет. Он омерзителен, но ненависти к нему у меня нет. Хотя эта история с выкалыванием глаз говорит о многом. Впрочем, это их дело — их война. Но в ближайшие два дня ему здесь не место. Пока что я буду держаться в стороне, думал он. Я уже свалял сегодня дурака из-за него и готов разделаться с ним. Но заводить эту предварительную дурацкую игру я не стану. И никаких состязаний в стрельбе, и никаких других глупостей здесь, около динамита, тоже не будет, Пабло, конечно, подумал об этом. А ты подумал? — спросил он самого себя. Нет, ни ты не подумал, ни Агустин. Значит, так вам и надо. — Агустин, — сказал он. — Что? — Агустин отвернулся от Пабло и хмуро взглянул на Роберта Джордана. — Мне надо поговорить с тобой, — сказал Роберт Джордан. — Потом. — Нет, сейчас, — сказал Роберт Джордан. — Por favor[59]. Роберт Джордан отошел к выходу, и Пабло проводил его взглядом. Агустин, высокий, с ввалившимися щеками, встал и тоже пошел к выходу. Он шел неохотно, и вид у него был презрительный. — Ты забыл, что в мешках? — тихо, так, чтобы другие не расслышали, сказал ему Роберт Джордан. — А, туда твою! — сказал Агустин. — Привыкнешь и не вспоминаешь. — Я сам забыл. — Туда твою! — сказал Агустин. — Ну и дураки мы! — Он размашистой походкой вернулся назад и сел за стол. — Выпей вина, Пабло, друг, — сказал он. — Ну, как лошади? — Очень хорошо, — сказал Пабло. — И метель начала затихать. — Думаешь, совсем затихнет? — Да, — сказал Пабло. — Сейчас уже не так метет и пошла крупа. Ветер не уляжется, но снег перестанет. Ветер переменился. — Думаешь, прояснится к утру? — спросил его Роберт Джордан. — Да, — сказал Пабло. — Погода будет холодная и ясная. Ветер еще не раз переменится. Полюбуйтесь на него, думал Роберт Джордан. Теперь он само дружелюбие. Тоже переменился вместе с ветром. Он закоренелый убийца и с виду свинья свиньей, но чувствителен, как хороший барометр. Да, думал он, свинья тоже умное животное. Пабло ненавидит нас, а может быть, только наши планы, и оскорблениями доводит дело до того, что мы готовы его убить. Но тут он останавливается, и все начинается сначала. — Нам повезет с погодой, Ingles, — сказал Пабло Роберту Джордану. — Нам? — сказала Пилар. — Нам? — Да, нам. — Пабло ухмыльнулся, взглянув на нее, и отпил вина из кружки. — А почему нет? Я все обдумал, пока ходил к лошадям. Почему бы нам не столковаться? |