
Онлайн книга «Острова в океане»
![]() – Тоника не осталось. Джо вчера последний ящик забрал к вам домой. – Ну, тогда виски с лимоном. – Ирландского виски с лимоном и без сахара, – сказал Бобби. – Готовлю три. Вон Роджер идет. Томас Хадсон оглянулся и увидел его. Роджер вошел в бар. Он был босиком, в линялых бумажных штанах и полосатой тельняшке, севшей от частой стирки. Когда он облокотился о стойку, мышцы на спине выпукло обозначились под натянувшейся тканью. В темноватом помещении бара кожа его казалась совсем коричневой, а волосы были пегие от солнца и морской соли. – Ребята все еще спят, – сказал он Томасу Хадсону. – Кто-то избил Эдди. Ты видел? – Он вчера до поздней ночи дрался то с одним, то с другим, то с третьим, – сказал ему Бобби. – Но в общем так, ничего серьезного. – Не люблю, когда с Эдди что-нибудь случается, – сказал Роджер. – Да ничего страшного не случилось, Роджер, – заверил его Бобби. – Ну, пил, ну, лез в драку, если кто не верил его рассказам. Повредить ему ничего не повредили. – Я все никак не могу успокоиться из-за Дэвида, – сказал Роджер Томасу Хадсону. – Не должны мы были до этого допускать. – По-моему, он уже оправился, – сказал Томас Хадсон. – Во всяком случае, спит с вечера крепким сном. А если кто и виноват, так не ты, а я. Мое дело было вовремя прекратить это. – Нет. Ты положился на меня. – Я отец, я и виноват, – сказал Томас Хадсон. – Я не имел права перекладывать на тебя свою ответственность. Есть вещи, которые передоверять нельзя. – Но я эту ответственность принял, – сказал Роджер. – Я не думал, что он пострадает. И Эдди так не думал. – Знаю, – сказал Томас Хадсон. – Я и сам не думал. Мне казалось, что тут важно другое. – И мне так казалось, – сказал Роджер. – А теперь я себя чувствую эгоистом и скотиной. – Я отец, – сказал Томас Хадсон. – Вся вина на мне. – Свинство, конечно, получилось с этой рыбой, – сказал Бобби, пододвинув к ним два стакана, а третий оставив себе. – Ну, давайте выпьем за то, чтобы в следующий раз попалось еще побольше. – Нет, – сказал Роджер. – Еще побольше я даже видеть не хочу. – Что с вами такое, Роджер? – спросил Бобби. – Ничего. – А я решил написать эту рыбу. Дэвиду на память, – сказал Томас Хадсон. – Вот это здорово. Думаете, выйдет? – Постараюсь, чтобы вышло. Она у меня перед глазами, и мне кажется, я сумею с ней справиться. – Конечно, сумеете. Вы все сумеете. А любопытно, что за публика там на яхте. – Слушай, Роджер, это ты, значит, прогуливал свою совесть по всему острову? – И босиком, – сказал Роджер. – А я вот свою принес сюда, с заходом на пристань к капитану Ральфу. – Мне свою не удалось разгулять, а размачивать я и пытаться не буду, – сказал Роджер. – Хотя эта штука очень вкусная, Бобби. – То-то, – сказал Бобби. – Сейчас приготовлю вам еще порцию. Лучшее средство против угрызений совести. – Я не смел рисковать, когда это касалось ребенка, – сказал Роджер, – да еще чужого ребенка. – Вопрос в том, ради чего ты рисковал. – Это не меняет дела. С детьми рисковать нельзя. – Верно. Я, однако, знаю, ради чего я рисковал. Не ради рыбы, как ты понимаешь. – Понимаю, – сказал Роджер. – Но именно с ним не нужно было этого делать. С ним даже допускать ничего подобного нельзя было. – Проспится, и все будет в порядке. Увидишь. Он очень душевно стойкий мальчик. – Он мой герой, – сказал Роджер. – Это, во всяком случае, лучше, чем когда ты сам был своим героем. – Еще бы не лучше, – сказал Роджер. – Он ведь и твой герой тоже. – Не спорю, – сказал Томас Хадсон. – Его на нас обоих хватит. – Роджер, – сказал, мистер Бобби. – Вы с Томом ни в каком не в родстве? – А что? – Да так, мне подумалось. Очень у вас много общего. – Благодарю, – сказал Томас Хадсон. – А ты за себя сам поблагодаришь, Роджер? – Благодарю от всей души, Бобби, – сказал Роджер. – Неужели, по-вашему, я похож на эту помесь художника с человеком? – Вы похожи, как четвероюродные братья, а ребята похожи на вас обоих. – Нет, мы не родня, – сказал Томас Хадсон. – Просто мы жили в одном и том же городе и часто делали одни и те же ошибки. – Ну и пес с ним, – сказал мистер Бобби. – Пейте и оставьте свою совесть в покое. Нашли о чем говорить в баре ранним утром. Кто только мне не жалуется на угрызения совести – и негры, и матросы с грузовых барж, и яхтенные коки, и миллионеры, и жены миллионеров, и контрабандисты, и бакалейщики, и одноглазые ловцы черепах, и просто всякая сволочь. Не будем хоть начинать с этого день. В такую погодку пить надо, а не о совести разговаривать. Да и вообще эти разговоры устарели. С тех пор как появилось радио, все только и делают, что слушают Би-Би-Си. А для совести уже нет ни времени, ни места. – И вы тоже слушаете, Бобби? – Только Большого Бена. От остального меня тоска берет. – Бобби, – сказал Роджер, – у вас хорошая голова и доброе сердце. – Ошибаетесь насчет и того и другого. Но я рад, что вы хоть немножко повеселели. – Это точно, – сказал Роджер. – Как вы думаете, кого нам привезла эта яхта? – Клиентов, – сказал Бобби. – Выпьем-ка еще по стаканчику, чтобы я был готов обслужить их как следует, кто бы они ни были. Пока Бобби выжимал из лимонов сок и готовил коктейли, Роджер сказал Томасу Хадсону: – Я не хотел пороть чушь насчет Дэви. – Ты этого и не делал. – Я хотел сказать вот что. А, черт, как бы это выразить попроще! Ты не зря съязвил насчет того, что я сам был своим героем. – Я никакого права не имею язвить. |