Онлайн книга «Лев мисс Мэри»
«Чужой я здесь», – подумал я. Но виски возразило, а в это время суток правда всегда на его стороне. Виски может быть правым или ошибаться, но оно сказало, что я не чужой, и я знал – ночью с ним лучше не спорить. В любом случае мои ботинки у себя дома, потому что они сшиты из страусиной кожи, и я вспомнил лавку сапожника в Гонконге, где нашел эту кожу. Нет, нашел ее не я. И тогда я стал думать о том, кто же нашел эту кожу, и о тех временах, а потом о разных женщинах и о том, каково бы им было в Африке и как мне повезло, что я знал прекрасных женщин, влюбленных в Африку. Я знавал и невыносимых женщин, из тех, что приезжали сюда лишь развлечься, и настоящих стерв, и нескольких алкоголичек, для которых Африка была просто-напросто еще одним местом для безудержного распутства и пьянства. Стервы охотились только за мужчинами, хотя, случалось, постреливали и в других животных, а алкоголички жаловались, что не могли не пить, лишь только поднимались выше уровня моря. Но и на уровне моря они напивались ничуть не меньше. У алкоголиков всегда находился повод – какая-нибудь необыкновенная трагедия, но те, кого я знал, были пьяницами и прежде. Белые самцы-пьяницы в Африке так же утомительны, как и бывшие алкоголики. За редким исключением, я не знаю никого скучнее бывшего алкоголика. По сравнению с ним все прочие достопримечательности: бывший фальшивомонетчик, сводник в отставке, исправившийся карточный шулер, бывший полицмейстер, бывший министр-лейборист, бывший неудавшийся посол в какой-либо из стран Центральной Америки, стареющий чиновник службы нравственного перевооружения, [19] временно исполняющий обязанности премьер-министра Франции, бывшая коронованная особа, бывший политический радиокомментатор, удалившийся от дел миссионер, страстный рыболов, напичканный статистическими данными, лишенный духовного сана священник – ослепительно интересные и обаятельные личности. Я вспомнил одного бывшего алкоголика, которого встретил последний раз в Найроби. Он очень обрадовался, увидев меня, и тут же предложил выпить. Они обычно торчат в барах в часы, когда там и так полно народу, занимают место какого-нибудь честного выпивохи и, потягивая свой томатный сок или ячменный отвар с мускатным орехом, бросают по сторонам взгляды, в которых сочетается убежденность сторонника «нравственного перевооружения», отрешенность аиста марабу и любопытство фешенебельного владельца похоронного бюро, превысившего свой банковский кредит. – Хем, старина, – сказал мой «большой друг». – Дружище. Что будешь пить? – То же, что и ты. – Но это всего лишь ячменный отвар с мускатом. – То, что нужно. Бармен, ячменный отвар с мускатом и двойной розовый джин. – Я бы не стал их смешивать, дружище. – Будь по-твоему. Выпью отдельно. Что слышно о старине Стивенсе? – Плохо. Плохо. Хуже не бывает. Дрожит как лист. Отправился на озеро Тана и подстрелил великолепного буйвола. Говорит, двести фунтов, не меньше. Сам знаешь, как они привирают. – Конечно. – Промазал в слона с двадцати ярдов. С ним покончено. Сомневаюсь, чтобы он объявился снова. – Есть что-нибудь от Дорча? – И ему конец. Не знаю даже, где он и с кем. Трагический случай. Встретил его как-то на Ямайке. Смотрит невидящим взглядом. Думал, я твой брат. – Бедняга Дорч. Можем мы что-нибудь для него сделать? – Ты мог бы ему помочь. – Надо подумать. Старина Дорч всегда нравился мне. – Однако он пропал. Совсем угас. Боюсь, не отличит день от ночи. – Это не удивительно, если он на Ямайке: здесь может быть ночь, в то время, когда там день. – Точно. Только он уже не на Ямайке. Вернулся в Лондон. Принесли ячменный отвар с мускатом, и я выпил. Напиток был пьянящий, но не очень крепкий. – Неплохо. Теперь я понимаю тебя. – Я сделал глоток розового джина. – С ячменным отваром он на голову выше виски. Забыл, как оно застревает в горле. – Теперь ты в норме? – спросил мой «милый старый друг». – Вполне. – Выглядишь ты лучше, чем мне рассказывали. – Великолепно. Как бродячая сука. – Я слышал, ты тут немного повеселился. – Хочешь сказать, напился? – Да нет. Просто немного погулял. Знаешь, виски действительно ужасная отрава. – Кто тебе сказал? – Старший официант. – Верно. Я был здесь с молодым С. Д. Мы действительно отмечали кое-что. – Годовщину? – Нет. Одно событие. – Можешь поделиться? – Нет. – Извини. Я не хотел быть навязчивым. – Слышал что-нибудь о старине Хормонсе? – Конец ему. И трех месяцев не протянет. Может быть, уже все кончено. – Мы бы знали. Ты ведь получаешь «Телеграф» авиапочтой? Сообщение о его смерти наверняка было бы в газете. – Твоя правда. Это моя любимая газета. Полно сообщений о ветеранах. Пропили свою жизнь. – Не совсем так. Я бы не сказал, что старина Хормонс всю жизнь провел за бутылкой. – Нет, – сказал он. – Нужно быть справедливым. – «Темпест». [20] не был рассчитан на пьяниц. Он весил семь тонн и шел на посадку почти со скоростью «спитти» [21] – Не совсем так, дружище. Не совсем так. – Совсем не так. Я просто хотел напомнить тебе. – Какие были времена, – сказал он. – Какие парни! Удивительно, как быстро они угасают теперь. А все эта отрава! Доказанный факт. Тебе еще не поздно бросить, старина Хем. – По правде говоря, мне еще чертовски рано бросать. Мне это нравится и помогает. Ну что, ты будешь? А то мне пора бежать. – То же самое. Послушай, ты не обиделся? – Нисколько. |