Онлайн книга «Наказание красотой»
|
После первой же песни посыпались подарки. Деньги мы обычно делили на весь коллектив, цветы я оставляла себе. В этот раз выпал еще и коньяк. С трудом дождавшись получасового антракта, я выскочила за кулисы и, размахивая бутылками, громко закричала: – Несите рюмки, я угощаю! Подтягивайтесь все, кто любит выпить на халяву в рабочее время! – Широкая ты натура, Веруня, – подмигнул мне вездесущий Максим. – Напиток дорогой, благородный, могла бы и зажать! – А, ладно, – беспечно ответила я, разливая коньяк по рюмкам. – Одной пить неохота, да и сопьюсь быстрей! – Верка, ты какого черта мне народ спаиваешь? – раздался за спиной грозный голос Карася. – Я же сказал, что буду штрафовать любого, кто в рабочее время пьет. Ты, между прочим, не исключение! Собравшиеся вокруг меня официанты моментально испарились. – Извини, – пожала плечами я и, прихватив неоткупоренную еще бутылку, пошла в гримерку. Карась с виноватым видом поплелся за мной. – Верунь, ты не обижайся! – заканючил он. – Мне же надо перед коллективом марку держать, чтобы никто не подумал, что я на твои сиськи повелся. Ты тоже хороша… Наводишь смуту в рабочее время… Тут и так народ не просыхает, зачем им лишнее-то? Сунув подаренную бутылку в комод, я посмотрела на «бабочку». Перехватив мой взгляд, Карась с гордостью поправил ее. – Верка, тебе нравится? – спросил он. – Ты где такой размерчик нашел? – Какой? – Чтоб на шею твою бычью налезла. Карась, сделав обиженное лицо, обнял меня за талию: – Верунь, как твое ухо? – Заживает потихоньку. А если бы ты мне сосуды порвал? Так, между прочим, и умереть можно! – Верунь, я больше тебя пальцем не трону. – В голосе Карася зазвучали непривычно теплые нотки. Ты только насчет денег больше не выступай. Ты и так нормально получаешь. Я же не спрашиваю, сколько тебе чаевых перепадает. Я на эти деньги и претендовать не буду… – Павел с тобой? – перебила я его. – Со мной. Я его в зал не пустил. У него пистолета нет, ты не бойся! Я же сказал, что теперь ему пушку запрещено носить. Тем более он сегодня трезвый. В ресторане теперь никаких перестрелок не будет. Это я тебе обещаю. – И на этом спасибо, – вздохнула я. – Верунь, ты когда пела, на меня внимания не обращала. Почему, а? Ты так сильно обиделась, что ли? – Я же на работе. Некогда мне на тебя внимание обращать. Публика важнее. – Верка, не забывай, что я твой работодатель! – А ты не забывай, что многие приезжают сюда для того, чтобы послушать, как я пою. А когда новая программа, так вообще аншлаг. Если бы не я, вы бы с хозяином давно в трубу вылетели! Не слушая меня, Карась подошел к двери, повернул ключ в замке, затем, ни слова не говоря, отстегнул «бабочку» и снял рубашку. – Карась, ты что, с ума сошел! – всполошилась я. – Через пятнадцать минут мне на сцену! – Если ты будешь послушной девочкой, нам вполне хватит и пяти. Ложись давай, – прошептал Карась, стаскивая с себя брюки. – Я не могу! Ты спишь с проститутками, трахаешь все, что шевелится. Вдруг я спидом заражусь! – Не бери в голову, я соблюдаю меры предосторожности. Иди ко мне, моя рыбка! – Я не хочу! – закричала я, отбегая к стене. – Не хочу!!! – Почему? – опешил Карась. – Потому что! Не хочу, и все. И никогда больше не захочу! – Верунь, что с тобой творится? Может, ты заболела, а? Ты же совсем недавно говорила, что любишь меня… – Во-первых, я так не говорила, а во-вторых, я просто устала… Я устала тебе врать… Два года постоянно врать… – Ладно, не хочешь по-хорошему, будем по-другому. – Изменившись в лице, Карась задрал мне платье и, прижав к стене, получил то, что хотел… – Верка, тебе пора, – по-деловому сказал он, когда все закончилось. – Не бери в голову. У тебя нервный срыв. Это пройдет, это бывает. Может, тоска по родине заела, может, еще чего. Ты баба славная: добрая, отходчивая, красивая к тому же. Я знаю, ты меня любишь, и потому тебе все прощаю. Понюхай кокаинчик, и все пройдет. Это лучшее лекарство от всех депрессий. – Я боюсь стать наркоманкой. – От кокаина, что ли? Ты же не в вену колешься! Кокаин – это забава для подростков. К нему не привыкнешь. – Сам-то ты давно на нем сидишь… – вздохнула я. – Верунь, пора! – Взглянув на часы, Карась засуетился. – Лабухи твои уже заждались. Да и я побежал, буду в зале тебя слушать. Переодев измазанное в сперме платье, я подошла к зеркалу и, глядя на свое отражение, подумала о том, что когда-нибудь в корне изменю свою жизнь. Вернусь домой, брошу петь, перекрашу волосы и… обязательно встречу настоящую любовь. А Карася забуду как дурной сон. Как будто и не было его никогда. Ни-ког-да! – Верка, опять ты задерживаешься, – влетел в гримерку Максим. – Ребята за тобой послали. Им не в кайф одним играть. – Иду, иду, – грустно отозвалась я и, едва передвигая ноги, поплелась по коридору. Зал был полон. На пустующем пятачке перед сценой поставили дополнительные столики. За одним из них сидел… Михаил. Выглядел он по-прежнему великолепно. Дорогой пиджак без единой морщинки облегал по-борцовски широкие плечи. Со вкусом подобранный галстук, как и положено, стягивал воротничок безукоризненно белой рубашки. «С таким не стыдно показаться в любом обществе, не то, что с Карасем…» – вздохнула я и, пошептавшись с музыкантами, начала петь. Песня была длинная, сочиняла я ее месяца два назад и посвятила маме. Обычно в ресторане такие не поют, но эта как нельзя больше подходила к моему настроению. Может, поэтому публика приняла ее на ура. – А ты на самом деле классно поешь! – Подошедший к сцене Михаил протянул мне корзину роз. – Ты забыла ее в машине. Пришлось привезти. На, держи. – Спасибо, – сдержанно поблагодарила я. – Ухо-то как, болит? |