Онлайн книга «Сумасбродка, или Пикник для лишнего мужа»
|
Я вспомнила кислые лица девчонок из своего отряда. Расстроились, дурехи, что даже не могли меня проводить... Обычно тем, кто покидал стены колонии, устраивали пышные проводы. Гулянье начиналось вечером, когда объявляли отбой, и заканчивалось рано утром. Весь отряд дружно чифирил, угощал друг друга эфедрином и курил травку, которую за установленную плату можно было купить у охранников... – Эй, подруга! Ты там долго стоять будешь? – услышала я знакомый голос и подняла голову. У красивой фиолетовой иномарки стояла шикарная дама в длинной норковой шубе. В ушах ее переливались огромные бриллиантовые серьги, на длинных пальцах сияли изумительной красоты кольца. Я растерянно поправила свою телогрейку. – Танька, ты, что ли?! – Конечно, а кто же еще! Кому ты нужна, кроме меня?! Кто бы смог тебя отсюда вытащить?! – Я думала, у тебя не получится... Прошло почти полтора месяца... – Это оказалось намного сложнее, чем я думала. Но лишних полмесяца это все-таки не два с половиной года. Танька подбежала ко мне и принялась целовать. От нее исходил тонкий запах дорогих духов, другой, счастливой жизни... Танька посмотрела на мою драную сумку и покачала головой. – Господи, даже не верится, что совсем недавно и я была такой же. Я тяжело вздохнула. Танька засмеялась, похлопала меня по плечу и весело произнесла: – Ничего, подруга, не унывай! Все исправим. Главное, что ты жива и здорова. Мы подошли к машине. Танька села за руль и подмигнула мне: – Это мне папик купил. В порядке моральной компенсации за отсидку. А ты что стоишь? Поехали. Может, тебя моя тачка не устраивает? Нужно было приехать на лимузине? – Ладно уж тебе! Какой, к черту, лимузин! – Я села в машину и затаила дыхание. – Да, Танька, хороший у тебя папик... – Не жалуюсь, – усмехнулась подруга. – Ты выглядишь потрясающе! От той Таньки, с которой мы вместе сидели, не осталось и следа. Прямо настоящая дама. Я даже как-то неловко чувствую себя рядом с тобой. – Брось говорить глупости! Главное, что ты на свободе. Поехали. – Куда? – испуганно спросила я. – Ко мне домой. Я познакомлю тебя со своим папиком. – А удобно? – Еще бы! Он тебя из колонии вытащил. Я ему все уши прожужжала. Теперь он хочет на тебя посмотреть. Танька завела мотор, и машина плавно тронулась с места. Я оглянулась и с грустью посмотрела на ворота колонии. По щекам побежали слезы. – Ты что, подруга, реветь, что ли, собралась? – Да так, просто... – Ничего, у меня тоже такое было. Очень тяжело привыкать к дому после колонии. Папик банкет заказал по случаю моего освобождения, народу собралась тьма-тьмущая, а я сижу и реву... Папик за меня так переживал! Я ночами не спала – плакала, кричала. Мне не верилось, что я смогла вырваться из этого гадюшника. Папик меня к психиатру возил. Тот сказал, что мне нервы надо лечить. Назначил сеансы гипноза и иглоукалывание. Теперь езжу на процедуры. Первое время я от людей шарахалась. Ментов на улице видеть не могла, хотелось им глаза выцарапать. Психовала по любому пустяку. Папику нагрублю, наговорю гадостей, а через пять минут бегу прощения просить. Ты чего молчишь, подруга? – повернулась ко мне Танька. – Не знаю. Наверное, зона научила меня молчать. Все время боюсь сказать что-то лишнее. Эта чертова колония словно испытывала нас на прочность. Мы с тобой все-таки не сломались, не упали лицом в грязь, многие не могут подняться на воле. Даже не верится, что сегодня я смогу спокойно уснуть. В бараке я постоянно держала ухо востро, чтобы не случилось беды. Танька протянула мне длинную сигарету с ментолом и улыбнулась: – Давай, Дашка, отучайся папиросы курить. Несолидно как-то. Я быстро от них отвыкла, даже сама не ожидала. До Москвы оставалось километров десять. Я с трудом сдерживала слезы. – Прости, Танька, прямо не знаю, что со мной такое. Кажется, что сейчас проснусь и увижу этот жуткий барак с тусклым, портящим зрение светом, эти сырые стены, покрытые грибком, эти железные койки и этих гадких баб, диктующих свои законы. – Я тебя понимаю. – Танька достала из бардачка маленькую сумочку и остановила машину у придорожного кафе. – Пойдем, выпьешь что-нибудь – легче станет. Я тоже дура, не догадалась с собой бутылку прихватить. Мы зашли в кафе. Танька заказала для меня двойную порцию виски со льдом, а себе взяла стакан апельсинового сока. – Мне нельзя, я за рулем, – улыбнулась она. – Я потом наверстаю. Народу в кафе было довольно много. Веселая компания в углу праздновала чей-то день рождения. Вскоре шум заметно поутих, и я почувствовала на себе заинтересованные взгляды. – Послушай, Танька, что они так на меня уставились? – занервничала я. – Я что, плохо одета? У меня телогрейка новая. Мне все бабы завидовали. Теплая, удобная. Я ее у Вальки за пачку чая выменяла. Платок тоже почти новый. Наверное, все дело в полукедах. Они уже старые. Я хотела казенные войлочные ботиночки прихватить, но не дали. Сказали, не положено. Заставили сдать. Мне даже жалко стало. Ведь ботинки хорошие, самое главное, что теплые. Но на воле в них, пожалуй, неудобно ходить. – Ну, Дашка, ты даешь! – рассмеялась Танька. – Правда, я и сама только недавно адаптировалась. Сегодня мы с тобой все это дерьмо, пропахшее колонией, сожжем в камине. На воле нужно ходить в приличных шмотках. – Телогрейку жалко. Ведь новая совсем. – Дашка, ты что, доярка, что ли, в телогрейке ходить. В ней только на ферме работать! – Может, ты и права. Я пока плохо соображаю. Мне кажется, что я в колонии всю жизнь просидела. Допив виски, я потянула Таньку за рукав и тихо прошептала: – Танюха, поехали. Уставились, словно девушку в телогрейке никогда не видели. Мы сели в машину и дружно расхохотались. Я достала папиросу, помяла ее и жадно закурила. – Ей-богу, отвыкну, – улыбнулась я Таньке, – но только со временем. Сразу не могу. Знаешь, чего очень хочется? – Чего? – Крепкого чая. – Приедем, будет тебе чай. – С печеньем и конфетами, – мечтательно произнесла я. |