Книга Ожерелье Клеопатры, страница 24 – Михаил Палев

– Я так понимаю, что поквартирный обход в подъезде, где жили Пургины, вам ничего не дал? – спросил Тавров.

– Нет, ничего, – с досадой подтвердил Ковригин.

– Тогда дай мне материалы поквартирного опроса и список жильцов, я поработаю с ними, – попросил Тавров. – Может, чего и найду.

– Без вопросов! – согласился Ковригин. – Может, чего и нароете, с вашим-то опытом!

– И еще надо бы вам поработать с Обнорской, – предложил Тавров. – Она вот на этом самом месте незадолго до нападения на Пургину передавала деньги Морозову.

И Тавров рассказал Ковригину о фотографиях, сделанных подругой Виктории.

– Ага! – торжествующе воскликнул Ковригин. – С таким убойным материалом мы сумеем прижать Обнорскую! То, что она нанимала Морозова для какого-то дела, – это факт! Скорее всего, убить Пургину. Видимо, по ее инициативе была установлена подслушивающая и подглядывающая аппаратура в квартире Пургиных. А когда ваши специалисты, Валерий Иванович, это обнаружили, да еще увидели тех, кто этим занимался, то Обнорская приказала Морозову убить этих людей. Но он уже засветился, кто-нибудь мог видеть его во время убийства и опознать, поэтому Обнорская срочно отправила Морозова в Египет. А для убийства Пургиной Обнорской пришлось нанять менее опытного человека, который не довел дело до конца. Все сходится!

– Да, надо срочно отрабатывать жильцов подъезда, – решительно заявил Тавров.

– Да вроде как уже отработали, – заметил Ковригин, с наслаждением потягивая нефильтрованное пиво.

– Значит, плохо отработали, – жестко констатировал Тавров.

Ковригин недоуменно воззрился на него.

– Ну, я бы так не сказал… – начал было он, но Тавров его тут же перебил.

– Ты отрабатывал жилой сектор с учетом версии, что Пургина стала жертвой своего мужа, – напомнил Тавров. – Но теперь ты, похоже, уже отказался от этой версии?

– Скажем так, она перестала быть основной, – уклончиво ответил Ковригин и тут же напомнил: – Но ведь Пургин умудрился бежать из СИЗО, и кто-то ему в этом помог! Зачем невиновному бежать и кто мог организовать этот побег? Бутырка не приют для бездомных, оттуда убежать не так уж просто, а без посторонней помощи практически невозможно! Так что Пургина пока рано сбрасывать со счетов.

– Да, побег Пургина сам по себе загадка, – согласился Тавров. – И было бы интересно ее решить. Но вспомни показания свидетелей: с того момента, как Пургина вошла в подъезд, и до момента обнаружения ее тела из подъезда никто не выходил. После находки тела началась кутерьма, и даже если преступник прятался в подъезде, на него неизбежно обратили бы внимание. Если Пургин перестает быть главным подозреваемым, то в таком случае главного подозреваемого следует искать только среди обитателей подъезда.

– Я завтра же передам вам список жильцов и материалы поквартирного опроса, – пообещал Ковригин.

В этот момент зазвонил мобильник Таврова. Он посмотрел на экран: это был Шон Кэсседи. Шон, журналист, печатающийся в ряде англоязычных журналов, уже долго жил в Москве. Он довольно хорошо говорил по-русски и иногда консультировал Таврова. Но в этот раз, видимо, помощь требовалась ему.

* * *

– Привет, Шон! – сказал Тавров. – Соскучился?

– Привет, Валера! – отозвался Шон. – Я не оторвал тебя от важных дел?

– Если поедание хорошо прожаренного стэйка с элем «Ньюкасл» можно считать важным занятием, то так оно и есть.

– Значит, оторвал, – огорчился Шон. – Извини! Но один человек хочет поговорить с тобой. Ты можешь сейчас подъехать к ресторану «Жар-птица»?

– Ой, только не сейчас! – взмолился Тавров. – Давай завтра созвонимся и…

– Валера! – перебил его Шон. – Я редко прошу, но если прошу, то это действительно важно. Этот человек завтра улетает утренним рейсом. Рано утром. Поэтому подъезжай сейчас.

Похоже, что дело действительно важное. Тавров вздохнул и взглянул на часы.

– Хорошо, я буду примерно через час.

– Спасибо, Валера! – обрадовался Шон. – Стол за счет принимающей стороны!

Интересный день сегодня: все норовят угостить.

– Извините, мужики, но мне надо бежать, – сокрушенно сообщил Тавров, залпом допивая эль.

– Раз надо, так бегите, – согласился Павлов. – Все равно мы платим.

– Нет, я же плачу! – возразил Ковригин. – Мы же договаривались, что я «накрываю поляну».

– Нет, – возразил Павлов. – Мы договаривались, что ты проставляешься Валерию Ивановичу, но не мне! Так что за себя я плачу сам.

Тавров не стал дожидаться окончания спора. Он натянул куртку и поспешно покинул ресторан.

* * *

На первый взгляд, если торопишься, то логично было бы поймать машину, – но это было бы логично для любого другого города, а в Москве около восьми часов вечера на машине путь от Пятницкой до Тишинки может занять часа два, а то и три: пробки, бесконечные пробки.

Тавров дошел пешком до «Добрынинской», а там за пятнадцать минут доехал до «Белорусской» кольцевой. Еще пятнадцать минут ходьбы, и он ввалился в холл ресторана «Жар-птица». Сбросив гардеробщику куртку, он сказал метрдотелю, что его ожидают, и тот отвел его к столику, за которым расположились Шон и незнакомый Таврову упитанный мужчина в строгом черном одеянии с белым воротничком католического священника.

– Отец Антонио Серрано, – представил своего сотрапезника Шон. – А это мой друг, частный детектив Валерий Тавров, о котором вы так много слышали.

Они уселись за стол, Тавров попросил принести пиво, но Шон укоризненно сказал:

– Валера! Мы угощаем, как договаривались. Зачем холодной зимой накачиваться пивом, если на столе есть замечательная кедровка и отличные грибочки?! Накатим, господа!

Накатили. Тавров заметил, как отец Антонио озабоченно посмотрел на часы, и предложил:

– Давайте перейдем к делу.

– Да-да! – согласился Шон. – Отец Антонио не говорит по-русски, поэтому я буду переводить.

– Я приношу вам свои глубокие извинения, господин Тавров, что оторвал вас от важных дел, – начал отец Антонио. – Но я нахожусь в состоянии глубокого смятения и не вижу иного выхода из ситуации, в которой я оказался.

Видя, что отец Антонио действительно находится не в лучшем состоянии, Шон предложил «накатить» еще по одной, что и было сделано. Отец Антонио обрел относительную стройность мыслей и перешел к изложению дела:

– Я приехал в Россию по делам Церкви, и один из российских католиков изъявил желание исповедаться лично мне. К сожалению, тайна исповеди не позволяет мне рассказать то, что я узнал. Однако, заверяю вас, что ничего угрожающего безопасности России он мне не поведал. Вообще говоря, целью его встречи со мной оказалась тетрадь, которую он попросил передать руководству доминиканского ордена в Ватикане. Содержимое тетради в совокупности с тем, что он мне рассказал, вызвало глубокое смятение в моей душе.