Онлайн книга «Темный мир. Равновесие»
– Детский сад, – сказали у меня за спиной. Он сидел на подоконнике в пяти шагах от меня, со скучающим видом. Тут мне впервые сделалось страшно. – Твоя наивность граничит со слабоумием. Очень жаль. Он соскочил с подоконника и шевельнул пальцами. Цепочка моего амулета вдруг дернулась на шее – и стянулась, врезавшись в кожу, как удавка. Я вцепилась в нее руками. Цепочка резала пальцы и сжималась все туже. От такого натяжения она должна была порваться, эта тоненькая серебряная цепочка, но как я ни старалась, освободиться не могла. Потемнело перед глазами. Пол вскинулся дыбом и ударил меня в лицо. Только не паниковать, подумала я и забилась в жуткой панике. Постучали в дверь палаты. Сперва неуверенно, потом резче. Дверь дернулась, но не открылась. Откуда на больничной двери такие прочные замки?! Я поняла, что теряю сознание. Мир нависал надо мной, перевернутый, с искаженными пропорциями. Я видела снизу конструкцию кровати, шланги капельниц и блестящие туфли «доктора». Я видела, как человек в окровавленной рубашке с безумным лицом подкрадывается к «доктору» сзади. Как заносит стул, держа за ножку… И он ударил. Стул грохнулся об пол, оставив выбоину на ламинате. «Доктора» на прежнем месте не было – он стоял в другом конце комнаты, за кроватью, и глядел укоризненно: – Пожил. Признайся, пожил, и знатно пожил! Рассказал бы о своих похождениях, покаялся напоследок, как положено… Человек в окровавленной рубашке осел, как апрельский сугроб, шагнул вперед и вдруг упал перед «доктором» на колени. Хотел что-то сказать – и схватился за сердце. – Ну, ну, – «доктор» остановился над ним, скорчившимся на полу. – Альфа-самец. Хозяин жизни. Он обернулся ко мне. Вдруг весело подмигнул. Цепочка у меня на шее ослабла, давая возможность вздохнуть. – Ты хорошая девочка, и я могу тебе кое-что предложить со скидкой. Например, сведения о твоем папаше. Оно того стоит. Я дотянулась до амулета и сжала в кулаке. Отвратительная Тень стояла передо мной. На стенах палаты все ярче проступала вязь символов, а над кроватью, у самого потолка, бурой краской – кровью?! – были написаны четыре слова: «Папа идет на помощь». Кому?! – Я не возьму с тебя дорого, – Тень склонилась ко мне, безликая, отвратительная, страшная. – Сделки с посвященными – совсем по другим тарифам. Для начала я оставлю тебя в живых. Кивни, если согласна. Измененный мир плыл перед глазами. Вместо девушки на кровати лежала мумия, спеленатая белыми нитями. Наверное, Маша была уже мертва. Не в силах больше смотреть на то, что было у Тени вместо лица, я выпустила амулет. Передо мной был ухмыляющийся «доктор»: – Созрела? – А пошел ты! Он поморщился с сожалением, но в этот момент стена за его спиной пошла трещинами. Распахнулся проем, и в комнату одним прыжком ворвалась Лиза. Белая дуга сорвалась с ее ладоней и ударила Тень… точнее, ударила бы, если бы за мгновение до удара «доктор» не сплел ладони, зеркально повторяя Лизино движение, и не отразил удар. Белая дуговая молния шарахнула Лизе в лицо и отшвырнула в сторону. Лиза упала на кровать рядом с Машей Хлебниковой и осталась лежать неподвижно. Заполошно кричали приборы, сигнализируя о беде. Дрожала и подпрыгивала от ударов дверь – в нее колотили чем-то тяжелым. Мне очень хотелось кричать, но воздуха не было. «Доктор» обернулся ко мне, и цепочка на моей шее снова затянулась: – Эх ты, бедная дурочка. Позорище своего отца. У тебя была чудесная возможность… Распахнулась дверь ванной. На пороге возник человек – мне показалось, пожарный. Сознание, меркнущее от нехватки кислорода, подкинуло картинку: вызвали пожарный расчет… Вломились в ванную через окно… Сейчас зальют палату едкой пеной… Человек в дверном проеме вскинул шланг, который держал в руках. Струя прозрачной жидкости ударила в лицо «доктору». И на этот раз он не успел увернуться. Он застыл, будто играя в игру «замри», покачнулся и упал, как шахматная фигурка. Как парковая скульптура; как памятник со взорванным пьедесталом. Недоеденный помидор шлепнулся на пол перед моим лицом. Серебряная цепочка разжала хватку, я жадно задышала ртом. Дверь в палату под ударами была готова слететь с петель, зато медицинские приборы, все как один, вдруг замолчали. Человек в дверном проеме опустил шланг. Перед глазами у меня прояснилось, и я увидела, что это Инструктор. «Доктор» лежал на полу в замерзшей луже. Его одежда, волосы, лицо, открытые глаза блестели инеем поверх тонкого слоя льда. По всей палате веяло глубинным, пронизывающим холодом. Я попыталась встать – в этот самый момент девушка Маша на кровати пошевелилась, дернулась, резко села… – Это что еще такое? – в ее голосе был страх, но перепугал Машу не тот факт, что она пришла в себя в больнице, и не ужасные воспоминания о чем-то случившемся в университете. С испугом, переходящим в ужас, Маша смотрела на Лизу, которая волей судьбы сейчас лежала с ней в одной кровати. Инструктор ввалился в палату. За его спиной я увидела просторный санузел и открытую рамку на кафельной стене: за ней угадывались бетонные стены подземелья с тусклыми лампочками в стальной оплетке. Вслед за Инструктором в палату протиснулись Гриша и Пипл, и Гриша сейчас же бросился к Лизе… Она уже ворочалась, пытаясь подняться. От виска до подбородка ее лицо пересекал красный рубец, будто от удара бичом. Маша, совершенно обалдевшая, посмотрела на катетеры на своих руках… А потом оглядела палату и увидела отца, который все еще стоял на коленях, привалившись плечом к стене. – Папа! Папочка! Она кинулась к нему, обрывая шланги капельниц… Пипл заслонил от меня картину их единения. Рывком поднял с пола: – Ты как? – Не отвлекайся! – закричал Инструктор, склоняясь над вмерзшим в лед «доктором». – К порталу его! Скорее! Пипл оставил меня и начал натягивать зимние варежки – но в этот момент послышался звук, будто разбили огромную витрину. По всей палате запрыгали осколки льда. Тот, что был доктором, вскочил, освободившись от ледяного панциря. Мельком глянул на меня – больше ни на кого не обратил внимания… И кинулся в окно. Пролетел сквозь стекло, растворился в дождевой мути, исчез из виду. И только через несколько секунд после его отбытия стекло рассыпалось на мелкие кусочки. * * * Я упала на бетонный пол в полной темноте. Сверху грохнулось твердое, тяжелое, очень холодное. Я взвыла от боли в придавленной ноге. Щелкнул рубильник. Загорелась лампочка где-то под потолком. Я увидела, что валяюсь на бетонном полу, а на ноге моей лежит огромный металлический баллон вроде газового. Рядом ворочалась Лиза, Гриша тяжело дышал, стоя на четвереньках. |