Онлайн книга «Последний завет»
|
— Через пятнадцать минут внизу. За чашечкой кофе Роберт Санчес, заместитель госсекретаря США, поведал ей очередные дурные вести. Участники переговоров утверждали, что прилагают все силы к тому, чтобы ситуация не вышла из-под их контроля, но их слова расходятся с действительностью. Вооруженные стычки уже имели место в Йенине и Калькилии. Израиль вновь занял ряд населенных пунктов в Секторе Газа. Палестинцы сообщили о том, что в истекшие двое суток израильтяне убили десять детей. А сегодня утром в Нетанье случилось и вовсе невообразимое — школьный автобус с еврейскими детьми был взорван шахидом, который врезался в него на машине, начиненной взрывчаткой. — Весь этот чертов регион готовится к войне, Мэгги. Если бы речь шла только о ракетных обстрелах севера Израиля боевиками «Хезболлы» с территории Ливана — это бы еще ладно, но мне стало известно о том, что Сирия объявила частичную мобилизацию и стягивает войска к Голанским высотам. А Египет и Иордания отозвали своих послов из Тель-Авива… Вот посмотри. Он протянул ей свежую подборку прессы. Мэгги наискосок пробежала глазами заметки на первых полосах «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост». Журналисты сравнивали сложившуюся сейчас на Ближнем Востоке ситуацию с той, что наблюдалась в этом же регионе в 1967 и 1973 годах, когда по этим землям прокатились страшные, опустошительные войны. — Только на сей раз все будет гораздо хуже… — вздохнул Санчес. — Половина стран региона тайно или явно обладает ядерными зарядами. И если они начнут играть со спичками, окна повылетают даже в Арканзасе. Прогноз, что и говорить, не внушал оптимизма. Но Мэгги все равно была рада встречать это утро за чашкой крепкого кофе в компании Роберта Санчеса. Он был одним из немногих в нынешнем руководстве американской администрации, кого она знала лично и с давних пор. Честно сказать, она удивилась, когда он сумел сохранить свой пост после последних президентских выборов. Ведь не секрет, что новая метла по-новому метет. Но ему повезло. А журналисты даже поговаривали, будто президент нарочно оставил Санчеса в Госдепе, чтобы тот присматривал за госсекретарем, который и сам, похоже, метил на высший пост. Впрочем, Мэгги все эти подковерные интриги не интересовали ни в малой степени. Она дважды работала в связке с Санчесом на сложных переговорах и прониклась к этому человеку уважением и — что бывает гораздо реже — доверием. Мэгги была совсем зеленой, когда Санчес взял ее с собой в командировку на Балканы. Она видела, как он работает, и училась у него. Да, пожалуй, она могла назвать его своим учителем. Позже, в Судане, Мэгги уже работала самостоятельно, но Санчес также был там и она не раз обращалась к нему за советом. Роберт был белой вороной в вашингтонской администрации. Во-первых, он являлся кадровым дипломатом, а не «другом» и «меценатом», который получил свой пост не за профессиональные заслуги, а по иным соображениям. Во-вторых, он не был политическим выдвиженцем и при этом сумел подняться на второй по рангу пост в Госдепе. Это стало для него «потолком», понятное дело, но даже занятие поста заместителя было сродни подвигу. Ко всему прочему он еще и принадлежал к диаспоре «испано-язычных американцев». Вместе они смотрелись несколько гротескно — огромный, как гризли, кряжистый уроженец Нью-Мексико и тонкая, изящная выпускница дублинской монастырской школы для девочек. Неудивительно, что оба были чужими в среде вашингтонских «белых воротничков». И осознание этого факта объединяло их. — Хорошо еще, что мы не в Кэмп-Дэвиде или где-то еще, — говорил Санчес. — В этом случае наши друзья уже давно разъехались бы по домам и нам пришлось бы прикрыть лавочку. А теперь им просто некуда ехать, они у себя дома. И это сохраняет видимость продолжения переговоров. Мэгги внимательно слушала и жадно пила горячий кофе, чтобы окончательно проснуться и настроиться на рабочий лад. — Стороны, наверно, говорят вам, что взяли небольшой тайм-аут для проведения консультаций в своем кругу? — Точно. — И все это началось после недавних убийств? — Да. Сначала грохнули Гутмана, потом Нури. Стол переговоров после этого пошел трещинами. А после налета боевиков на кибуц Хефциба переговоры и вовсе накрылись медным тазом. — Это были боевики из Йенина? — Похоже на то. Полицейские раскопали на месте преступления какие-то улики, указывающие на это. Палестинцы каким-то образом миновали демаркационную полосу между их территорией и территорией кибуца, вошли в музей и предали его огню. — Израильтяне уверены в том, что все именно так и было? — Почти. На месте преступления нашли то ли записку, то ли надпись, которая гласила что-то вроде: «Не бывать миру в Хефцибе до тех пор, пока он не воцарится в Йенине!» Или как-то так… — И что израильская сторона? Они заявили о выходе из переговорного процесса после этого происшествия? — До официальных заявлений пока не дошло. — Пока, стало быть, «консультации»… — Да, но они взбешены случившимся. Ведь этот «железный занавес», который отделял их от Йенина, прекрасно работал и даровал чувство безопасности. — Демаркационная линия, а не «железный занавес», Роберт. — Будь по-твоему, но суть от этого не меняется. Как только она появилась, нападения с Западного Берега прекратились. А теперь я даже не знаю, как будет оправдываться Ярив, которому скоро бросят в лицо обвинения в том, что, пока он миловался с палестинцами, террористы начали разгуливать по израильским территориям как у себя дома. — Как же эти люди из Йенина смогли незамеченными пересечь разграничительную линию? — А черт их знает! Евреи сами ничего не понимают. Они проверили ее уже после того, как тот музей сгорел. Никаких признаков вражеского проникновения. — Тогда как же? Санчес вдруг понизил голос: — Мне знакомые евреи из разведки говорили, что палестинцы просто стали умнее со времени последней войны и, мол, теперь их просто так шапками не закидаешь. — Официальный Израиль как-то отреагировал на происшествие? — Пока сделали только заявление. Если, конечно, не считать самого последнего убийства, которое случилось этой ночью. — Какое убийство? — А ты еще не читала сводку ЦРУ? Сводки распространялись каждое утро в шесть часов. Все американцы, находившиеся в Иерусалиме, уже, конечно, были на ногах. Но только не Мэгги, которая сладко спала в своем гостиничном номере… — Не успела. — В восточном Иерусалиме зарезали одного парня. Араба, лавочника с базара в Старом городе. Мэгги побледнела. — Лавочника? Какого еще лавочника? — Не знаю, не помню его имя. Слушай, Мэгги, до меня тут дошли сведения, будто тебе не дают покоя лавры комиссара Мегрэ и ты развила бурную деятельность… Общаешься с поселенцами, даже с аль-Шафи, пытаешься до чего-то докопаться, ездишь куда-то… А между тем вся работа, выполнения которой от тебя ждут, дорогая моя, сосредоточена здесь. Вот прямо здесь. Какой смысл куда-то мотаться, если… Тихо! |