Онлайн книга «Провокатор»
|
— Что? — Получен перехват: армии дан приказ уничтожить НПФ-2001… — Что такое НПФ? — с тихой яростью поинтересовался шеф. — Неизвестные Перемещающиеся Фигуры… — А 2001? — Их количество. Шеф-руководитель медленно развернулся и, приближаясь к сотруднику, заорал: — Что вы из меня идиота делаете?! НПФ, WFGT, ЕКLМN, BMV! Вон! Чтобы духу… — Я действую строго по инструкции XCDFGH № 2345678944/008808. — Застрелю! — зарычал шеф, пытаясь вырвать из кармана пиджака личное оружие. На балкончике панельного дома по улице Карла Маркса, 17, строение шесть, стоял встревоженный человек — это был Ник, он прислушивался к далеким глухим звукам. — Кажется, стреляют, — сказал он. — Ты скоро, Виктор? — Сейчас-сейчас, — копался на кухоньке ученый: звенело стекло. Процесс уже пошел. — Что? — Минутку. — Ох, погубим Землю, как вы говорите, матушку. Наконец появился Загоруйко, держащий в руках старенькую хозяйственную сумку. — А где же этот… биостимулятор? — удивился Ник. Гений молча приоткрыл сумку, его друг наклонил голову, глянул в прореху: там мутнела субстанцией трехлитровая банка. — Да, и эта банка, похожая на банку с огурцами, боюсь, погубит весь мир, — глубокомысленно пошутил журналист. Золотились вечные купола Кремля. В лазурном небе галдело воронье. Утомленный сокол сидел на руке пожилого сокольничего. Кремлевский двор заполнялся правительственными машинами и скоро стал походить на элитную автостоянку. Страна героического прошлого — героического настоящего — героического будущего. 1147 — однако я живу; живу, несмотря на то что в моей капле крови уже 1147 лейкоцитов. Это достаточно, чтобы подохнуть, но я упрямо продолжаю жить. Зачем? Меня посещает Аида — посещает по моей просьбе. Она изменилась, у нее изящные повадки светской львицы, она рада меня видеть, она сообщает, что ее супруг совершает альпинистский подъем на-гора власти, у них госмашина, дача в Горках, получили новую квартиру с видом на Кремль и двумя туалетами, есть даже биде. — Биде? — переспрашиваю. — Это уже коммунизм, Аидочка. — Коммунизм, — соглашается. — А как же наш эмиратский миллионер? — вспоминаю я. — Подарил триппер, подлец? — А-а-а! — отмахивается бессердечная. — Это я чтобы от мужа отвязаться… — Наврала? Нехорошо. — На свою же голову, — расстраивается. — Сволочь он такая! — А что такое? — Заставляет минеты делать, особенно когда труды классиков марксизма-ленинизма изучает, — сокрушается несчастная дама. — Один раз повафлила, другой раз… ему понравилось, идеалисту. — Приятное с полезным, — развожу руками. — Конечно, если ты не хочешь жить при коммунизме… — Я хочу любви. — Присаживается на тахту, скатывает с ног ажурные колготки. — Полюби меня нормально, как прежде, Алекс. — Так я же труп! — Меня никогда еще не трахали трупы. Попробуем, а? И мы вспомнили добрые старые времена, когда были молоды и беспечны. Помнится, я ее тайком снял на пленку и пожелал подарить фото. Фотография ей не понравилась, и она, истеричка, исхитрилась порезать себе вены на руках. Потом мы, два любящих сердца, помирились, и я как бы случайно познакомил их, Аиду и Борю. Они тотчас же полюбили друг друга. Муж жену — за крепкие кривые ноги, а жена мужа — за неординарный, должно, ум. — Ты самая егозливая блядь на свете, — сказал я на прощание светской даме. — Я это делаю от всей души с тем, кто мне нравится, — призналась. — Помоги супругу, он нравится стране. — И кивнул на работающий телевизор: — Его рейтинг растет как на дрожжах. — Лучше бы у него член рос, — вздохнула привередливая. — А тебе не надо помочь? — Зачем? — Ты же умираешь? — Я в отличной форме. Надеюсь, ты убедилась? — Да, — отвечала. — Мы в отличной форме. — Чмокнула в щечку. — Ну, я побежала, сам понимаешь… — Беги-беги. — Не умирай! — Не умру, — солгал. Теперь, умирая, знаю, почему знаменитый пролетарский писатель не волновался по поводу одногодового умерщвления голодной смертью восьми миллионов крестьян в малоросских степях; его, буревестника революции, беспокоила вовсе другая проблема — он, вероятно, не хотел, чтобы его обанкротившиеся мозги были шваркнуты в помойное вульгарное цинковое ведро. Он так и не понял, труженик рев. пера, в какой стране проживал. По провинциальному парку трусили двое: один из них держал в руках видеокамеру, второй нес хозяйственную сумку, а за плечами — затрапезный туристический рюкзачок. Когда они приблизились к своей цели, то обнаружили, что спешили зря. Из лаза тянуло удушающим смрадом, а кусты, прораставшие рядом, были вырваны с корнем. — Выкурили, — догадался Загоруйко. — Как тушканчиков, — подтвердил Ник. — Вот тебе и болваны… — призадумался ученый. — …с мозгами. — Журналист осмотрелся. — Кто там еще? У дальнего постамента угадывалось движение. Осторожно приблизившись к нему, друзья увидели: на гипсовой девушке с веслом лежал Ванечка — с признаками жизни. На его маловыразительной потылице холмилась шишка. Кое-как несчастного привели в чувство. Пугаясь форм девушки с веслом, он поспешно отполз в сторонку. — Ванечка, что случилось? — задали ему естественный вопрос. — Почему ты здесь? — А я помню? — Щупал голову. — Кто меня так хватил? Журналист взял пострадавшего за шиворот: — Ну? — Что ну? Запряг, да? Я не лошадь! — Ты хуже, — согласился Ник. — Ну, пошел я, — признался-таки, — на разведку. А меня по башке, суки позорные! — За бутылкой ты пошел! — нехорошо осклабился ученый. — Твой порок сгубит не только тебя… А, что там говорить… — Козел, осел и косолапая обезьяна! — Раздражаясь, журналист отпустил жертву обстоятельств; та рухнула на землю и тюкнулась затылком о постамент — взвыла дурным голосом: — Вот так вот, да? Уходите, бросаете на произвол судьбы! А как же Декларация прав человека? Ну все-все, клянусь: ни грамма более, чтобы сдохнуть мне на этом месте. В х-фокусе объектива — планета Земля. На околоземной орбите — спутник-разведчик. Он ведет секретную съемку. Средний план: степь утюжат танки, БТР и иная мощная техника. Со скоростной трассы взмывает вертолетная эскадрилья. |