Онлайн книга «Склейки»
– Ну мы с тобой и тупые! – Я смеюсь, и Дима смеется тоже.– Давай по порядку. Если Волков сам предлагал информацию Эдику, значит, это не мог быть компромат на Волкова, так? – Так. Но если он потом изменил мнение, возможно, она стала компроматом... – Или речь шла о разной информации? – Вряд ли. – Да, детективы из нас с тобой...– Я тянусь к кнопке и выключаю свет, а Дима хватает меня за талию, прижимает к себе, и через минуту я уже лежу у него на коленях. Он гладит меня по щеке. – Подумать только,– шепчу я,– я ведь на самом деле тебя боялась... Сегодня мне это кажется сказкой, страшным сном, и тем сильнее мне хочется прижаться к нему. – А сейчас?.. – Сейчас не боюсь. – Совсем? Я смеюсь, подтягиваюсь вверх, обнимая его за шею, и целую, целую, целую... А потом устают руки, и я снова падаю вниз. Димка придерживает меня руками. К темному стеклу льнут белые пушистые снежинки. – Снег пошел,– говорю я.– Завтра все снова станет мягким. Сугробы... Ни грязи, ни льда... Так что с Волковым? Понимаешь, непременно нужно выяснить, что случилось. Нужно выяснить, мог ли сам Волков или его охранник убить Эдика! – Не понимаю...– отвечает Дима.– Зачем? – Да потому что, если могли, я буду знать, что никто из наших этого не делал, понимаешь? Неужели для тебя это не важно? – Важно,– отвечает Дима.– Ну что, поехали? 23 декабря, пятница Вхожу в кабинет, навстречу мне – Малышева. Она довольная, прямо светится счастьем, и даже острая ее челка завивается сегодня мягкой кудряшкой. Я заражаюсь от нее хорошим настроением, а может быть, это настроение осталось у меня еще со вчера... – Ну,– говорю я,– рассказывайте. Мой тон игрив, и Надька, блестя довольными глазами, отвечает мне, кокетливо смягчая слова: – Корпоратив... – Когда? – В пятницу. – Где? – В Зазеркалье. – Кто платит? – Начальство. – Класс! – Даже работать не хочется. Хочется идти делать прическу и покупать новые туфли. И даже Данка не наседает со съемками. – Когда у нас последний день? – Четверг. – А в пятницу? – В пятницу поставим новогодний выпуск, правда, Дан? – Правда,– Данка улыбается,– если успеем склеить. Не успеем – придется выходить. – Дан, когда мы не успевали? – Анечка стелет мягким бархатом, я снова и снова влюбляюсь в ее голос. – Ладно, народ, давайте по съемкам.– Данка портит-таки идиллию, но никто на нее не обижается: что делать, такая у нее работа. Она быстро раскидывает сюжеты по девчонкам. – Так,– говорит Данка мне,– позвонишь Грязнову, уточнишь... Вот,– она кладет передо мной УВДшную распечатку.– Ночью подростки били витрины. Надо бы узнать, в каком магазине, и подробности от ментов. Вот и будет тебе сюжет. Съездишь, подснимешь, синхрончиков поднаберешь. – Грязнов...– стенаю я. Живо себе его представляю: он маленький, краснолицый и круглый, похожий на напитанный гноем прыщ. – Да. А что делать? – Данка издевается. Она бросает на меня долгий лживо-сочувственный взгляд и выходит, крутя в пальцах тонкую сигарету. Я нахожу в справочнике, нами же и составленном, растрепанном и почерневшем от касания наших пальцев, номер пресс-службы УВД. – Алло,– говорю я,– Константин Васильевич? Это Оксана Васильева, журналист. Константин Васильевич, у нас тут информация... От вас получили – про витрины. – Да,– отвечает он,– отправлял. – Мы бы хотели подробности уточнить. Не подскажете, кто этим делом занимается? – А что вас интересует? – Ну... Адрес магазина. Мы бы подъехали, сняли, чтобы картинка была. Он прерывает меня. В его голосе сквозит тягучая уверенность превосходства. Я отодвигаю трубку от уха – мне неприятно его слушать. – У вас есть пресс-релиз? – Есть,– отвечаю я, готовясь сопротивляться.– Вот, у меня в руках. – Там все написано. – Да, здесь написано,– нажимаю голосом, заставляю слушать.– Но нам надо больше информации, и нам нужна картинка. Мы же телевидение. Константин Васильевич, вы же знаете, как мы работаем... – А вы кто? – Как – кто?! – Стыдно признать, но от вопроса, от интонации я чувствую себя ничтожеством.– Я же представилась: я – журналист, Оксана Васильева. Вы же меня знаете, Константин Васильевич. – Знаю.– Мне кажется, что он глумится надо мной. – Так что же вы спрашиваете? – А кто ваш начальник, Оксана? – Дана. Вы же знаете. – Знаю. Я не понимаю, куда он клонит. – Так вот пусть ваш начальник мне и звонит. – Почему?! – Я чувствую, что меня унижают, но никак не могу уловить смысла того, что он хочет мне сказать. – Потому что вам дают задание. Начальник. Вот пусть начальник ваш мне и звонит. А вам не по рангу. Во мне вскипает бешенство: – Постойте, Константин Васильевич! – Я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать.– Есть закон о средствах массовой информации, и по нему вы обязаны дать мне информацию. Я здесь журналист, а не уборщица! – Знаете, что такое субординация? – При чем тут субординация? Вы обязаны дать мне информацию или отказать, а издеваться не имеете права! – Пишите запрос – рассмотрим в течение трех дней. – Константин Васильевич, устный запрос тоже считается запросом! Но в трубке уже никого нет, только короткие гудки издевательски хохочут надо мной. – Скотина! – злобно шиплю я. Надька входит в кабинет, и это слово летит прямо ей в лицо. Но она не удивляется и не принимает его на свой счет: такое у нас случается часто. – Грязнов? – спрашивает она. – Ага. – Та еще скотина,– соглашается Надька. Мы с Данкой наскребаем мне три устных информации – так я не теряю в гонорарах. Я работаю в нормальном темпе, и когда в обед Димка зовет в кулинарию, с радостью соглашаюсь: время есть. Мы покупаем салаты и мои любимые слойки, и Дима предлагает мне поесть тут, не поднимаясь в офис. – Я, знаешь, что подумал,– начинает он,– если кто и может знать, в чем там дело, то это Королев. – Кто такой Королев? – спрашиваю я. |