Онлайн книга «Ставка на проигрыш»
– Черт! – выругалась и начала хохотать. – Черт! Неужели я видела там себя?! – Похоже? – усмехнулась я. Инесса ничего не ответила и дважды, не поворачиваясь к зеркалу лицом, прошагала мимо шкафчика: – Ну и ну! Неужели все так просто?! Я перепутала саму себя! Не узнала! Вот Макс обхохочется! – И в раже начала разоблачаться прямо передо мной. Потом вдруг опомнилась, булькнула: – Грязная юбка – такая гадость! – и умчалась в ванную. А я осталась в комнате, обдумывая возникшее осложнение, поскольку хохотать Максиму Сергеевичу совсем не обязательно. И даже вредно. Супруги Марченко – народ общественно активный, и уже сегодня за ужином весь пароход будет так же хохотать. А этого допустить категорически нельзя. Нельзя привлекать всеобщее внимание ни к забытой истории, ни к туалетам возле ресторана. И когда довольная Инесса Львовна вышла из удобств, я изобразила серьезно-озабоченную мину и попыталась настроить собеседницу на менее мажорный лад: – Инесса. Для меня очень важно знать, абсолютно ли ты уверена в том, что могла не узнать себя в зеркале? – Зачем тебе это? – Надо. Но отвечать мадам не торопилась. Рассматривая меня с большим интересом, она уселась в кресло и задала встречный вопрос: – А почему ты заставила меня переодеваться и не сказала сразу, зачем это нужно? – Усмехнулась. – Я чуть не подумала, что ты рехнулась… – Я не хотела тебя подготавливать. Все должно было произойти, как тогда в ресторане. Исподволь, невзначай. Взгляд вскользь и никаких мыслей. – А-а-а… Ловко. Признаюсь – ловко. А сейчас к чему не хочешь подготавливать? – К некоторым домыслам. – Они важны? – Для меня – да. – Потом объяснишь? – Обязательно. Так ты уверена, что той ночью увидела свое отражение? Но Инесса опять не ответила и задала вполне резонный вопрос: – А кстати, откуда там зеркало взялось? – Там такая же стеклянная дверца внутреннего шкафчика для уборщиц, – быстро проинформировала я и задрала вверх брови, ожидая ответа на мой дважды произнесенный вопрос. – А-а-а, – продолжала тянуть мадам. – И кто ее открыл? – Не важно. Ответь: ты уверена? – На сто процентов? – стала вдруг серьезной Инесса. – Нет. Здесь другая обстановка, другое освещение… – Но похоже? – Очень! Если бы ты не начала расспрашивать, я бы даже не задумалась. – То есть ты почти уверена? – Да. Так в чем дело-то? Я напустила на себя хмурости, закурила и, разгоняя дым ладошкой, произнесла: – Мне не дает покоя возможный муж моей сестры. Я, в отличие от него, нисколько не изменилась, и он легко мог меня узнать. – А если у него плохая память на лица? – неожиданно предположила Львовна. – У мошенника? Плохая память на лица? Не смеши. Это у них как профнепригодность. Но вернемся к нашим баранам. Если он меня узнал, тогда почему не сошел сразу на берег? – Ну-у-у… Может быть, у него здесь какие-то дела? – Вот! Что-то он замыслил. И вот потому я тебя спрашиваю: ты уверена, что увидела в зеркале себя? – Ты меня совсем запутала! Чего ты добиваешься?! – Уверенности. – В чем?! – В том, что ничего плохого этот Стас-Тарас уже не сделает. – А зеркало-то тут при чем?! – взмолилась Инесса. – Вот смотри. – Я села на краешек кресла, положила обе ладони на стол и склонилась к бизнес-леди. Для пущей доверительности, так сказать. – Представь, что Тарас решил облапошить еще одну дурочку. На корабле. Но тут постоянно обретаюсь я, и он в сомнениях – узнала я его лысого или нет? То есть если он и облапошивает кого-то, то вполне секретно. – В туалете за зеркалом, – проявила ядовитую догадливость мадам. – А почему бы и нет? Где поймал, туда и затащил. – Предположим. Кто-то ведь действительно заперся в туалете и открывать не захотел. – А я о чем! Тут все о-о-очень подозрительно… – Ну. А дальше что? – Ходить по пароходу и предупреждать всех девиц направо и налево я не хочу. – Почему? – Инесса, – с укором протянула я, – тут целая компания девушек приехала личную жизнь обустраивать… – Ага, – перебила меня Марченко, – с мошенником. – А если аграрий – честный человек?! Если я ему за просто так, за здорово живешь, всю личную жизнь под откос пущу?! Не-е-ет, в этом деле торопиться нельзя. Тут тонкость нужна, деликатность. – И откуда ты ее возьмешь? – заинтересовалась Львовна. – Деликатность эту. – Рожу терпением. Ведь пойми! Ну замечу я, что какая-то девушка на Тараса с нежностью поглядывает, подойду к ней с предупреждением… – А это не он. – Да. У них любовь может быть, а тут я с грязными сапогами. Нельзя так. – Согласна, – кивнула Инесса. – В чужие отношения лучше не вмешиваться. Так что предлагаешь? – Молчать. Пока сестра не опознает своего Стаса, молчать. – Это ты так о попугаихах беспокоишься? – усмехнулась вдруг Марченко. – Попугаихи тоже люди. Они сюда женихов ловить приехали, а тут я – караул, мошенники! Где же женская солидарность, спрашивается? – И чего тебе, солидарная моя, от меня понадобилось? – Сфотографировать Тараса и молчать. – Даже с Максом? – Даже с ним. Приедешь домой, успеете нахохотаться. – По рукам, – согласилась Инесса. – Молчу, как замороженная треска. Запьем договор мартини? Из каюты номер четыре я вышла душевно измочаленная, как половая тряпка. Добрела до своих апартаментов, прижалась спиной к двери и усмехнулась. Что называется – наворотила. Так долго и самозабвенно я не врала даже в детском саду. Сестра Марина, подлый муж, пропавшее наследство… Но что мне оставалось делать?! История «белой дамы» уже ушла в народ (к подполковнику Огурцову), и не разобрать ее досконально я просто не имела права. Ведь как-никак людей запутала! А просьба с фотографией «сбежавшего мерзавца» – это вообще бонус: призовая игра для начинающих разведчиков. Если уж городить огород, то масштабно, так сказать, используя ситуацию по максимуму. Хотя… следует вспомнить, что возможности я все-таки использовала не до конца. Помимо фотографии Тараса мне еще мистер Эндрю надобен… Но приходилось выбирать. Ведь не скажешь же Инессе Львовне: что-то секретарь лорда больно на сбежавшего мужа моей сестрицы похож?! В подобном разрезе даже искренняя детская ложь не прокатит! |