Книга Сунь Укун — Царь обезьян, страница 167 – У Чэнъэнь

Ярко искрится Небесный Поток,

звезды в небе горят.

С башни глухо бьет барабан —

стража смениться должна.

Но Танский монах не откликнулся, лишь приподнял голову.

– Что с тобой? – спросил Сунь Укун.

– Голова кружится, и в глазах темно, – со стоном ответил Танский монах. – Все тело болит, даже кости ломит. В полночь я вставал по малой нужде, вышел с непокрытой головой, меня и продуло.

Два дня Танскому монаху было совсем худо, ученики заботливо выхаживали его, а на третий он почувствовал облегчение и попросил пить.

– Наставнику осталось хворать еще сегодняшний день, завтра он будет совсем здоров, – сказал Сунь Укун. – Дело в том, что наш наставник второй ученик самого Будды Татагаты. И вот однажды, слушая его поучения, наставник – он тогда прозывался Золотым Кузнечиком – задремал, из-под его левого башмака выкатилось зернышко и упало на грешную Землю. За это ему и положено проболеть три дня. Но раз наставник попросил пить, значит дело пошло на поправку. Сейчас я сбегаю за водой.

Придя на монастырскую кухню, Сунь Укун заметил, что у всех монахов красные, заплаканные глаза.

– Да вы, оказывается, прижимистые и мелочные, – сказал Сунь Укун. – Видно, жалко вам стало, что три дня поите нас и кормите, вот и принялись слезы лить.

– Не в том дело, почтеннейший! – отвечали монахи. – Нас в этом монастыре сто десять душ. Если каждый будет кормить вас хоть день, то все вместе мы сможем кормить вас сто десять дней. Другое нас беспокоит. К нам в монастырь забрался какой-то оборотень. По вечерам мы посылаем двоих послушников отбивать часы в колокол и бить в барабан, но они не возвращаются. А наутро мы находим возле огорода, на заднем дворе, их шапки, соломенные сандалии и обглоданные кости. За эти три дня не стало шестерых послушников.

Выслушав монахов, Сунь Укун вскипел от гнева и сказал:

– Я тотчас же пойду и изловлю оборотня, чтобы не губил людей! Вступлю с ним в бой и одолею его, как бы силен он ни был.

– Как же ты пойдешь, когда твой наставник болеет? Мало ли что с ним может случиться, пока ты будешь биться с чародеем, – сказал настоятель.

– Пожалуй, ты прав! – ответил Сунь Укун. – Сейчас я снесу холодной водицы испить моему учителю, а там видно будет.

С этими словами Сунь Укун зачерпнул воды, вышел из кухни и направился в келью настоятеля.

– Наставник! – окликнул он Танского монаха. – Выпей холодной водички!

Танский монах приподнялся, принял чашу обеими руками и осушил до дна.

– А поесть не хочешь? – спросил Великий Мудрец. – Может, рисового отвара принести?

– Что ж! Я с охотой поел бы немного, – ответил Танский монах. – Эта вода оказалась для меня живительной влагой, вроде пилюли бессмертия! – пошутил он.

– Наш учитель выздоровел, – воскликнул Сунь Укун, – просит рисового отвара!

Монахи засуетились, приготовляя еду. Одни промывали рис, другие раскатывали тесто, жарили блины, варили на пару пампушки и вскоре наготовили еды на четыре или пять столов. Однако Танский монах съел лишь полплошки рисового отвара.

– Наставник! – сказал Сунь Укун. – Завтра можно двигаться в путь.

– Вот и прекрасно, – отвечал Танский монах. – Хоть я и не совсем здоров, но задерживаться больше нельзя.

– Только позволь мне, учитель, прежде изловить оборотня, который поселился в монастыре и пожирает людей.

– Кого же он съел? – испуганно спросил Танский монах.

– Шестерых послушников, – отвечал Сунь Укун. – И всего за три дня, что мы здесь находимся.

– Ладно, – промолвил Танский монах, – иди расправляйся с оборотнем, только будь осторожен.

Получив разрешение, Сунь Укун очень обрадовался и, несмотря на поздний час, выскочил из кельи настоятеля и направился прямо к храму Будды. В небе сверкали звезды, но луна еще не взошла. В храме было совсем темно. Сунь Укун раздул священный огонь, зажег хрустальные лампады и начал бить то в барабан, то в колокол. После этого он встряхнулся и превратился в подростка-послушника. На нем была узкая рубаха из желтого шелка, а поверх – длинное монашеское одеяние из белого холста. В руках он держал деревянную колотушку-рыбу, стучал в нее и читал нараспев какую-то сутру. Прошло время первой стражи, но никто не появлялся. Наступила вторая стража, взошла луна, и вдруг в храме послышалось завывание ветра.

Только утих ураган, как вдруг весь храм наполнился ароматом орхидей и мускуса и послышался нежный звон яшмовых подвесок. Прямо к алтарю Будды приближалась красавица. Сунь Укун притворился, что не замечает деву, и продолжал читать сутру. Красавица подошла к нему, обняла и спросила:

– Что за сутру ты читаешь, блаженный отрок?

– Ту, что должен прочесть по обету, – ответил Сунь Укун.

– Но ведь все уже давно спят, отчего же ты бодрствуешь? – спросила дева.

– Как же мне не читать, ведь я дал обет! – отвечал Сунь Укун.

Красавица еще крепче обняла его, поцеловала в губы и сказала:

– Пойдем на задний двор позабавимся.

– Никуда я с тобой не пойду, – ответил Сунь Укун.

– А ты умеешь гадать по лицу? – спросила дева.

– Немного умею, – ответил Сунь Укун.

– Ну так отгадай, кто я! – лукаво попросила красавица.

– По-моему, – сказал Сунь Укун, – ты блудница и за это свекор со свекровью выгнали тебя из дому.

– Вот и не угадал! Вот и не угадал! – закричала красавица. – Достался мне муж, который не знал, что делать в спальне с женой, я от него и сбежала. Пойдем же на задний двор, понежимся, как пара чудесных птиц Луань! – И красавица потянула за собой Сунь Укуна.

«Глупые послушники поддались соблазну любовных утех и лишились жизни», – подумал про себя Сунь Укун и, отпрянув от девы, сказал:

– Я ведь монашеского звания, милая тетенька, и совсем еще юный. Я даже не знаю, что значит «понежиться».

– Пойдем! Я тебя научу, – продолжала завлекать его девица.

«Ладно, – решил Сунь Укун, – пойду. Интересно, что она собирается делать со мной?»

Обнявшись, они вышли из храма и направились к огороду на заднем дворе. Вдруг дева-оборотень подставила Великому Мудрецу подножку и, когда он растянулся на земле, схватила его за причинное место, приговаривая: «Любимый мой, дорогой!»

Тут Сунь Укун ловким движением ног повалил деву, и она покатилась по земле.

– Милый мой! А говоришь, что ты слишком юный. Сумел же все-таки повалить меня!

Тут Сунь Укун принял свой первоначальный облик и принялся вертеть колесом железный посох с золотыми обручами, готовясь нанести оборотню удар по голове.

Но дева-оборотень обладала могучими чарами, она тотчас же вооружилась двумя обоюдоострыми мечами и приняла бой. Долго бились противники, наконец дева поняла, что ей не устоять, побежала, скинула цветной башмачок с левой ноги, дунула на него своим волшебным дыханием, и башмачок превратился в точное подобие девы. Сама же она обернулась легким ветерком, влетела в келью настоятеля, схватила Сюаньцзана и умчалась с ним в заоблачные выси. Она примчала Танского монаха на гору под названием Провал в пустоту и привела в Бездонную пещеру. Там она приказала слугам приготовить все для свадебного пира, но об этом мы рассказывать пока не будем, а вернемся к Сунь Укуну.