Онлайн книга «Клуб неисправимых оптимистов»
— Не волнуйся, я стараюсь не зарываться. — За такую глупость тебя могут исключить из лицея! Ты о родителях подумал? — Беспокоишься о них? — Не о них — о тебе. Кончай валять дурака, подумай о будущем и начни как следует вкалывать. Официант принес наш заказ — пиво Франку и лимонад с белым вином мне. — А ты никогда не делаешь глупостей? — Я получил диплом и теперь могу делать что захочу. Зачем вызывал, что за срочность? Если решил помирить меня с родителями, ничего не выйдет. — Сесиль… Ты уже забыл ее? — А что с Сесиль? — Она несчастна. Ты пообещал перезвонить — и не перезвонил. Уже много недель она ничего о тебе не знает и не понимает, что происходит. — Не лезь не в свое дело. — Я думал, ты ее любишь. — Сказал же — не лезь! — Она потрясающая, замечательная… «Я люблю девушку с прелестным затылком, красивой грудью, изящными запястьями, чудным голосом, дивным лбом и классными коленками…» Помнишь? — Прекрати! Что за игру ты затеял? Это Сесиль попросила тебя усовестить меня? — Она уверена, что у тебя другая и ты не решаешься признаться! — Бабский бред! Нет у меня никого. — Ты ее бросил? Франк не ответил. Он опустил голову, достал из пачки сигарету, закурил, спохватился, что в пепельнице дымится другая, затушил ее и бросил на меня недобрый взгляд: — Умеешь хранить секреты? — Ну вот, и ты туда же… — Я был на призывном пункте и записался. Еду в Алжир. — Ты студент. — Я отказался от отсрочки. — С ума сошел! — Попробуй объяснить женщине, что бросаешь ее ради армии. Что можешь провести на военной службе много лет. Я ничего не сказал Сесиль, потому что это выше моих сил. — Но она считает, что ты променял ее на другую женщину! — Я поступил так сознательно. Чтобы она отвязалась. — Почему было не объясниться, не сказать правду в лицо? — Да потому, что я люблю ее, придурок! Я бы просто не смог. Не хочу, чтобы она меня ждала. Не желаю быть на привязи. Я решил уехать, ничего не говоря. — А меня зачем посвящаешь в свою тайну? — Ты перебудоражил весь Париж! Я думал, стряслось что-то ужасное. — Стряслось! — Что? — Иди ты к черту! Ты ее не достоин! Я вскочил и выбежал из бистро. Франк догнал меня на площади. Схватил за отвороты куртки, встряхнул и заорал: — Господи, да что с тобой такое? Никогда еще я не видел брата в таком напряжении. Он сел на скамью. Рядом, на асфальте, спал клошар. Я рассказал Франку все. Он слушал, не перебивая, с мученическим выражением на лице, погруженный в собственные мысли, но я видел, что он потрясен. — Спасибо, — тихо произнес он и покачал головой. — Она… выкарабкалась? — Ей бы следовало провести еще пару дней в больнице, но она ничего не желает слушать. — Ну ты и говнюк! — Глухой голос принадлежал лежавшему рядом со скамейкой бродяге. Оказалось, он давно пробудился, сел на бордюр тротуара и слышал весь наш разговор. На его лице была гримаса презрительного отвращения. Он наставил на Франка указательный палец и вынес вердикт: — Нужно быть королем придурков, чтобы записаться во французскую армию и бросить подружку. Ты, парень, психованный идиот! Можешь собой гордиться! Франк пришел в ярость. Я испугался, что он бросится на несчастного с кулаками. — Какого черта ты лезешь, кретин? Убирайся, или намну тебе бока! Бродяга собрал пожитки, недопитую бутылку вина и заковылял прочь, унося с собой кислый запах немытого тела. — Придурки! — бурчал он. — Кругом одни придурки! Он свернул на улицу Муфтар, расталкивая прохожих и бранясь во все горло, и исчез из виду. — Ты повидаешься с ней? Франк покачал головой. — Это же Сесиль! — Думаешь, мне легко? Я никогда не решусь сказать ей правду в лицо. — Она могла умереть из-за тебя! — Мне жаль. Я знаю, что виноват, но уже слишком поздно. Через четыре дня я уезжаю. Окажусь в безопасности, напишу письмо и все объясню, а когда вернусь, посмотрим, что будет. — Думаешь, Сесиль станет ждать? Да она тебя ненавидит! — Это моя жизнь, Мишель! Я должен так поступить. — Ты чертов кретин, Франк, вот кто ты такой! — Ничего ей не говори, пока я не уеду, прошу тебя. Дай мне все сделать самому. — Ты совсем потерял голову и будешь жалеть об этом всю жизнь. — Не терзай меня! Лучше пойдем поедим. — Не хочу. Надо вернуться домой. — Я должен с тобой поговорить. Это важно. Я колебался. Франк выглядел потерянным, и у меня появилась надежда его переубедить. — Позвоню и скажу, что останусь на ужин у Николя. * * * Он пригласил меня в «Вулкан», маленький греческий ресторанчик с домашней кухней. Мы зашли в кухню, заглянули в кастрюли и выбрали еду по аромату — рагу из баклажанов, кабачков и перцев, томленных с луком, тмином и лаврушкой. В тот вечер Франк поведал мне историю нашей семьи: встреча родителей, война, его рождение, пятилетняя разлука, возвращение отца, брак по обязанности. Ему нужно было выговориться, и я молча слушал. Дети ничего не знают о жизни родителей. Сначала они об этом не думают, потому что мир возник в момент их рождения. У родителей нет никакой собственной истории, они имеют дурную привычку говорить с отпрысками о будущем и никогда — о прошлом. Это серьезная ошибка. Если не говорить о прошлом, оно превращается в зияющий темнотой провал. — Она меня ненавидит. Я не сразу с этим смирился. Из-за меня ей пришлось выйти замуж за папу, и она испортила себе жизнь. Если бы я не родился, мама нашла бы хорошую партию. Франк был прав. Возразить было нечего. — Меня она тоже ненавидит? — Ты ни в чем не виноват. Она хотела семью, но ты для нее не Делоне, а Марини. Помни об этом. Я не собираюсь настраивать тебя против мамы, я на нее не злюсь, но ты должен знать. Между мной и Франком существовала огромная разница. Я был ни при чем, но изменить ничего не мог. И меня волновала только Сесиль. — Почему ты записался? — Если не начнем шевелиться, не справимся с фашистами. Возможно, мы уже опоздали, но нужно попробовать. — Думаешь, тебе удастся изменить общество? |