Онлайн книга «Клуб неисправимых оптимистов»
Так, слово за слово, они убедили меня, что водворение в нашем доме родственников из Алжира — редкостная удача. — Нельзя отчаиваться, Мишель. В твоем возрасте следует наслаждаться каждым мгновением жизни. Худшее — впереди. По сравнению с тем, что тебя ждет, настоящее — каким бы оно ни было — тихая услада. — Пусть все идет как идет, а ты отстранись и станешь неуязвимым. Этот разговор сделал меня счастливым. Я был в восторге оттого, что сумел понять научную концепцию, и изменил отношение к кузенам. Они, впрочем, ничего не заметили и продолжили торчать у телевизора. Через две недели беспорядок в доме приобрел определенные очертания. Папа снова уходил на рассвете, а возвращался совсем поздно. Мама следовала его примеру. Семья стала больше, и мы с этим смирились. Только Луиза не поняла, что некоторые вопросы задавать не следует, чтобы не нарушать хрупкого равновесия. — Что случилось с Франком? — спрашивала она. — Где он? Она попыталась вытянуть правду из папы — он не удостоил ее ответом и просто ушел, а мама так на нее посмотрела, что Луиза сразу отстала. Жюльетта просветить нашу тетку не могла, потому что ничего не знала, я притворился дурачком, а Мария принципиально не общалась с новыми членами семьи. Последнюю попытку Луиза сделала за воскресным обедом — папа в этот момент разрезал цыпленка, — и тогда ее одернул дедушка Филипп: — Ты замучила нас своими дурацкими вопросами, Луиза. Франк путешествует! * * * Всякий раз, когда звонил телефон, я срывался с места и бежал, чтобы первым снять трубку, но это была не Сесиль. Потом она вернулась и поздно вечером позвонила. У нее был усталый и какой-то бесцветный голос. Она сказала, что времени встречаться у нее нет, что нужно заниматься похоронами Пьера и что погребение состоится в провинции, в семейном склепе. — Если можно, я тоже поеду. — Не стоит. — Но я хочу быть рядом с тобой. — Там будут члены семьи. Люди, которых я не видела много лет. — Мы можем поехать вместе. Я тоже очень горюю. — Не настаивай, Мишель, я хочу побыть с Пьером одна. Все остальные мне чужие. Я устала и должна отдохнуть. Я останусь там ненадолго. Увидимся, когда вернусь. Ты никуда не собираешься? — Дома полный кавардак. На нас свалились алжирские Делоне. В этом году мы не поедем в отпуск, так что у нас будет время в августе. Теперь я твой брат, Сесиль. — Да, ты мой маленький братец. Я позвоню. * * * Начался июль. Однажды вечером мама не вернулась домой после работы, и мы начали беспокоиться. Она всегда предупреждала, если собиралась задержаться. Мы позвонили в магазин, узнали, что она ушла в конце дня, никому ничего не объяснив, и набрали номер дедушки, но он сказал, что мама к нему не заходила. Мы сели ужинать, Мария начала подавать, и тут хлопнула входная дверь. Появилась разъяренная мама: — Из банка исчезли боны Казначейства [148] на пять миллионов франков! Где они, Поль? Папа вскочил из-за стола, уронив салфетку в тарелку с супом. Он стоял разинув рот, как застигнутый на месте преступления злоумышленник. — Что ты сделал с деньгами? Если мама забывалась и переходила на старые франки, это означало, что она очень разозлилась. — Ну… Ах да, пять миллионов. Я как раз хотел поговорить с тобой об этих деньгах. — Ты надо мной смеешься? — Мы могли бы обсудить это позже. Наедине. — Немедленно! Алжирские Делоне стали свидетелями размолвки. Мы с Жюльеттой не знали, куда деваться. — Нет, Элен, сейчас мы говорить на эту тему не станем. — Я жду объяснений! — Мне нечего сказать. — То есть как? Ты без моего ведома снимаешь с банковского счета пятьдесят тысяч франков, подделываешь мою подпись — и тебе нечего сказать? — Мне понадобились деньги. — Пять миллионов? Зачем?.. Ты надо мной издеваешься? Это деньги семьи. Я собиралась отдать их брату, он нуждается в моей помощи. Все исчезло! — Я заработал эти деньги! И имел право взять их. Не смей говорить со мной в таком тоне при детях. — Я буду говорить так, как сочту нужным. Я упрекаю тебя не за то, что ты взял деньги, а за то, что скрыл это от меня! И подделал мою подпись! — Я все тебе верну. — Да неужели? И как, скажи на милость? Моими же деньгами? — Ты мне не веришь? — Откуда мне знать, что ты не прикарманил эти деньги? Не потратил их на любовницу? Или ты проигрался? На бегах, в карты? — Можно подумать, тебе неизвестно, чем я занят все дни напролет. — Скажи мне правду! — Не могу, Элен. — Надеюсь, это не связано с Франком? Ты ведь не отдал ему наши деньги? — Нет. — Ты за этим ездил на север? Так я и думала. Не считай меня дурой. Ты виделся с Франком. И помог ему. — Ничего подобного! Мама повернулась и взглянула мне в глаза: — Ты виделся с братом, Мишель? Я содрогнулся. У меня зашевелились волосы, лицо залилось краской, но я не сломался. Папа не смотрел в мою сторону. Я вспомнил данное ему «слово мужчины» и понял, что оказался в ловушке. Как он тогда сказал? «Никому, что бы ни случилось». — Нет, я его не видел, — соврал я, надеясь, что это прозвучало убедительно. — Ты с ним говорил? — Я бы не стал скрывать, мама. — А ты, Жюльетта? — Мы не видели Франка, клянусь тебе. Мама бросила на отца недобрый взгляд: — Раз так, тебе придется объясниться. Ты меня знаешь, Поль, я никогда не отступаюсь. Это тебе с рук не сойдет, уж ты мне поверь! * * * Папа надел пиджак и ушел. Утром, когда мы встали, его не было. Больше разговор о бонах Казначейства не заходил. Я так и не узнал, на что пошли деньги, и мог только предполагать, что такова была цена спасения Франка. * * * Мама заявила, что никакие партизаны не заставят ее изменить распорядок нашей жизни. Все обычаи и планы останутся в силе. Мы поедем в отпуск в Перро-Гирек в августе, как делаем каждый год. Я много раз звонил Сесиль, но так и не дозвонился. Я пошел к ней домой, и консьержка сообщила, что Сесиль не возвращалась и она не знает, куда уехала девушка. * * * В тот момент, когда мы сносили вещи вниз, явился жандарм и сообщил, что папу вызывают в префектуру. Два инспектора снова и снова задавали ему одни и те же вопросы. Почему он вернулся во Францию? Почему не отправился в Танжер? Ваш сын в Марокко? Дипломатичным папа быть не умел и заявил, что «имеет в виду» и их самих, и всю французскую армию. Его продержали двое суток, и нам пришлось отложить отъезд. |