Книга Нежные щечки, страница 47. Автор книги Нацуо Кирино

— А что ты еще хочешь тогда узнать?

— Мне бы скорее… — Уцуми задумался, разглядывая потолок. — Мне бы скорее хотелось узнать ваше личное впечатление от этого происшествия.

Слово это, «впечатление», вылетело у него как-то само собой. Он обомлел. Асанума, тоже удивленный, переспросил:

— Впечатление? Какое впечатление?

— Впечатление от этого дела.

— И что ты собираешься делать с моим «впечатлением»? — хихикнул Асанума.

— Сам пока не знаю. Я собираюсь действовать не так, как действовал бы раньше, обычный способ тут не проходит. Вот и решил спросить то, о чем раньше никогда бы не спросил.

— Что за ерунда? Не понимаю, о чем ты.

— Извините. — Уцуми виновато склонил голову. — Я теперь не полицейский, вот и подумал подойти к делу иначе.

— Так ты теперь, может, детектив? — стал подтрунивать Асанума. — Ну, круто.

— Нет-нет, это ведь не работа, — замахал руками Уцуми. — Спрашиваю вас просто как человек, как мужчина.

— Ну ты прямо коанами заговорил.

Асануме, похоже, поднадоел их разговор, и он через соломинку зараз осушил стакан с холодным кофе. Трескаясь, звякнули кубики льда.

— Я вот что пытаюсь сказать. Вы, Асанума-сан, находитесь при исполнении. Вы расследуете много дел. Вот если бы ко мне пришел некий нахал, как я пришел к вам, то я бы ему тоже ничего не сказал. Я это хорошо понимаю, поэтому пришел не за информацией, которая мне неизвестна. Просто хочу узнать ваше впечатление от этого расследования.

— Да понял я. Только зачем тебе все это?

— Когда я работал полицейским, у меня обычно не было никакого «впечатления». Или лучше сказать, не было свободного времени на это самое «впечатление».

Для Уцуми самым главным в работе было ощущение — что-то, мол, тут не так. Что-то не так, что-то подозрительно — такие мысли были для него отправной точкой, помогали добраться до сути преступления. Когда преступление было разгадано, он думал только о том, что во время следствия было сделано правильно и что нет, никогда не пытаясь зафиксировать «впечатление». Для него существовала реальность — преступление, объект — преступник, затем награда и поощрение; больше он ничего о преступлении обычно не помнил. Теперь Уцуми сам был удивлен, осознав это.

— У меня так же. Нет у меня ничего такого. — Асанума раздраженно закусил сигарету в уголке рта.

Воздух между ними сжался от напряжения, и они оба замолчали, как воды в рот набрав, раздавленные этим воздухом. Но похоже, прямодушие Уцуми все-таки задело Асануму, и он, неожиданно подняв на него взгляд, заговорил:

— Если говорить о «впечатлении», то одно замечание у меня есть.

— Какое?

— А была ли девочка? Я на полном серьезе одно время сомневался, что девочка по имени Юка действительно существовала. Уж больно странным образом она исчезла. — Асанума сосредоточенно уставился в пустоту. — Уж как мы ее только не разыскивали. Ну не могло такого быть, чтобы мы ее не нашли. Если это несчастный случай, должны быть хоть какие-то улики. И — ничего. Не может пятилетняя девочка бесследно исчезнуть сознательно. Понятно, что это чьих-то рук дело. И опять никаких улик. Будто ее горный дух унес. Мне действительно стало казаться, что этой девочки изначально не существовало. Была фотография, так что ошибки быть не могло — девочка, несомненно, существовала.

— А ребенка видели только члены семьи Исиямы?

— Да нет. Ее видели все: Мидзусима, супруги Идзуми и сын Тоёкавы. Старшая дочка по имени Юка у Мориваки действительно была. Говорят, очень сообразительная и симпатичная девчушка.

— Хм, значит, все-таки была, — будто размышляя вслух, сказал Уцуми.

— Эй, Уцуми-сан! — с издевкой в голосе рассмеялся Асанума. — Смотри умом не тронься от нечего делать.

— А я уж было подумал, какое свежее, необычное у вас мышление.

Асанума скрестил руки на груди и серьезно посмотрел на Уцуми.

— Свежее? Не похож ты на того, кому такие идеи по душе. Ты из тех, кто ловит жуликов при помощи силы. Отец твой был другим.

Уцуми с удивлением посмотрел на Асануму.

— А вы знали моего отца?

— Знал. Я сначала работал в управлении Маруямы, в Саппоро. Твой отец там следователем был. Хороший человек. Умер тоже рано.

Слова «умер тоже рано» ударили, будто молот. Кровь прилила к лицу Уцуми, сердце учащенно заколотилось, по спине пополз липкий пот. Конечно, он знал, что в конце концов умрет, но из чужих уст это прозвучало шокирующе. Уцуми изо всех сил постарался сохранять хладнокровие и подумал, что ему еще работать и работать над собой.

Не замечая смятения собеседника, Асанума лениво прикурил следующую сигарету.

— Кстати. Из-за вчерашней вечерней передачи здорово пришлось сегодня утром побегать.

— Это вы про звонок из Отару? Что-то узнали?

— Да чушь это все. Попросили участкового наведаться к этому мужчине, так ребенок оказался мальчиком. Так что если Мориваки-сан надумает приехать, ее ждет разочарование.

— Она завтра приезжает.

Асанума с кислой миной кивнул.

— Знаю. Она каждый год в это время приезжает. Обнаружить уже, конечно, ничего не удастся, а все неспокойно как-то. Ничего не поделаешь, мать же. Все надеется найти какие-нибудь зацепки. Такое чувство, что она только ради этого и живет. Каждый месяц одиннадцатого числа звонит в управление из Токио. Как одиннадцатое — у меня прямо на душе тяжело становится, будто она упрекает меня в чем-то.

— Такое чувство, что она только ради этого и живет, — как эхо повторил за ним Уцуми.

Асанума щелчком стряхнул с рубашки для гольфа прилепившуюся нитку.

— Время идет, и супруг ее, похоже, сдался.

«Касуми, наверное, тоже думает, как было бы здорово, если бы и она смогла сдаться», — мелькнуло у него в голове. Уцуми поймал себя на мысли, что раньше он никогда не пытался представить себе, о чем могут думать люди, у которых случилось несчастье, и сам он никогда не имел дела с преступлением, которое бы так сильно взбудоражило его воображение. Ему вдруг стало ужасно грустно, он почувствовал ревность к Асануме, что тот все еще работает полицейским. Интересно, как бы все сложилось, будь он сам ответственным за расследование этого происшествия? Возможно, сейчас картина была бы чуть-чуть другой. Или же он быстренько умыл бы руки, решив, что случай слишком сложный, и переметнулся бы на какой-нибудь другой, где вероятность раскрытия была бы намного больше? Нынешний Уцуми плохо понимал даже самого себя прошлого. Асануме было, похоже, все равно, о чем задумался Уцуми, он бросил скучающий взгляд на золотые наручные часы. Но Уцуми захотелось поговорить еще.

— А что по делу, новости какие есть? — на хоккайдском диалекте спросил Уцуми.