Онлайн книга «Нежные щечки»
Митихиро обрушил на нее град нетерпеливых вопросов: — Что скажешь? Это правда? Ну скажи, правда? — Правда. Прости, — без лишних слов тихо попросила прощения Касуми. Ей показалось, что Митихиро заскрежетал зубами. — Какая пакость! И когда это началось? — Несколько лет назад. Похоже, Митихиро потерял дар речи, послышался тяжелый вздох. — Прости, — повторила она. — А что же тогда случилось с Юкой? — Я не знаю. Этого я не знаю, — пробормотала Касуми. — Не знаешь? Правда не знаешь? Эй ты, верни Юку. Верни мне мою дочь! — прокричал Митихиро. — Это все из-за тебя. Верни мне дочь! Крики все рвались и рвались из трубки. Касуми закрыла глаза и представила себе, что проклятия мужа — это лишь ветер, гуляющий по равнине. Голос Митихиро задрожал от слез, он пытался сдержать рыдания. — Ты мне больше не нужна. — Я поняла, — кротко ответила Касуми. — Я не вернусь. — Да, да, не возвращайся. Я сейчас даже думать об этом не могу. — А как быть с Юкой? — Юка — моя дочь. Я смертельно скучаю по ней. — Я буду продолжать ее искать. — Брось. Я уже не надеюсь ее найти. Для меня и Юка, и ты мертвы. Ты можешь искать хоть вечность, а мы с Рисой будем жить дальше. Я так ее люблю! — Хорошо, поцелуй ее от меня. Митихиро плакал. Касуми тихонько положила трубку. К ее собственному удивлению, слез не было. Она снопа легла на кровать, крепко обхватила себя руками и замерла, погрузившись в раздумье. Наконец-то Митихиро сможет позволить себе «безнадежность», к которой так стремился. Теперь он смирится с потерей дочери и будет жить в ненависти к Касуми. И нечего ожидать от поездки в Отару. Здесь и сейчас начиналось ее настоящее странствие. И несло ее в открытое бурное море. В этот вечер, чтобы избежать снов, Касуми откупорила бутылочку виски из холодильника. Иначе во сне ей было бы не убежать. На следующее утро погода была унылой: небо в оконном проеме затянуло серыми тучами. И настроение под стать этому небу, подумала Касуми и выпила минеральной воды. В холодильнике со вчерашнего вечера лежала нетронутой коробка бэнто, еще в обертке. Касуми открыла ее. На куске рыбы выступили белые кристаллы соли, сама рыба высохла и покоробилась. Рис стал жестким, листья салата увяли и побурели. И все же это еще можно было есть. Внутренний голос произнес: «Оставайся жить здесь». Касуми взялась за перемерзший завтрак. В этот момент раздался стук в дверь. Она отворила. В коридоре стоял мужчина — неприятный взгляд, прическа под Элвиса. Черный костюм с белой футболкой — служащие так не одеваются. Но при этом вид у него был очень официальный, будто весь он втиснут в какую-то твердую рамку. Глаза с одинарными веками, непреклонное выражение лица, темный взгляд. На шее кожа обвислая, сам худой до такой степени, что костюм висит мешком. — Вы Мориваки-сан? — Да, это я. Мужчине, видимо, показалось, что она витает где-то в облаках, и он, будто пытаясь удостовериться, переспросил: — Вы же Мориваки-сан, так? — Да. — Я Уцуми. — Уцуми-сан? — Да. Бывший полицейский, мы с вами вчера по телефону разговаривали. Касуми только сейчас вспомнила свое обещание — оно абсолютно вылетело у нее из головы. — Я вас с девяти ждал внизу. Вы не пришли, ну я и… — Извините, я забыла. Услышав такой ответ, Уцуми бесцеремонно заглянул в комнату, усмехнулся. Взгляд его остановился на коробке бэнто, лежащей на столике. — А, вы едите? — Да. — Ну ладно, подожду вас внизу. Уцуми засунул руки в карманы пиджака. Пиджак обтянул заостренные кости крупных плеч. Видимо, почувствовав, что Касуми смотрит на него, Уцуми закрыл дверь, будто пытаясь заслониться от ее взгляда. Касуми задумалась, не столько о неожиданно представшем перед ней мужчине, сколько о том, как она могла забыть о таком важном деле — поездке в Отару. Возможно, это случилось потому, что решение, которое она собиралась принять в зависимости от результата поездки в Отару, уже было принято ею вчера вечером. В Мусасисакаи она не вернется. Касуми поспешно оделась, собрала вещи. Спустилась в маленький вестибюль отеля. Уцуми стоял к ней спиной перед автоматом с сигаретами. Касуми тихо, чтобы он не заметил, расплатилась за отель. Теперь ей надо как можно меньше тратить. — Простите, что заставила вас ждать, — обратилась она к Уцуми, по-прежнему стоявшему к ней спиной. Тот бросил взгляд на стойку администратора, потом на нейлоновую сумку Касуми. — Вы сегодня тоже собираетесь здесь остановиться? — Да. В сумке детские вещи. — А, понятно. Ну, поехали. Говорил Уцуми как-то очень холодно. Касуми его манера показалась странной. И почему он заявил, будто может быть ей полезен? — Извините, мне как-то неловко. — Да ничего. Мне все равно делать нечего. — А вы почему уволились? — Заболел. Касуми непроизвольно окинула взглядом неестественно худую фигуру Уцуми. Не столько в истощенном теле, сколько в этом пронзительном, не вяжущемся с его обликом взгляде ей виделось какое-то дурное предзнаменование. — Извините, что потревожила вас так некстати. Касуми чувствовала, что слишком назойлива, но никак не могла сменить тему. И все потому, что никак не могла разгадать истинные намерения этого человека. — Я сам напросился. Надеюсь, вас это не обидит, но для меня это так, время свободное убить. У меня самого детей нет, так что мне трудно понять, что вы чувствуете. — Время свободное убить, — повторила за ним Касуми; то, что было для нее таким серьезным делом, для других лишь развлечение, времяпрепровождение. Уцуми негромко рассмеялся, не смеялись только его глаза. — Простите. Мне просто действительно нечем заняться, поэтому я так говорю. Подумал, может, мое время вам пригодится. Что значило «время» для Уцуми, Касуми знать не хотелось. Она продолжала размышлять о том, почему этот человек заинтересовался исчезновением Юки. — Так или иначе, пора трогаться. Грязноватая автоматическая дверь со следами прикосновений рук открылась, Уцуми вышел первым. Рядом с отелем располагалась улочка, где торговали оптовики, вокруг деловито сновали мужчины в рабочих куртках и скромных деловых костюмах. Дверь, успевшая закрыться за Уцуми, снова открылась, и Касуми вышла на улицу. Было прохладнее, чем вчера. Скорее всего, ниже двадцати. На Касуми были джинсы и черная ветровка. В горах наверняка уже пахнет осенью — она пристально посмотрела на небо вдалеке. В часе езды отсюда находится место, где исчезла Юка. Касуми вспомнила, как четыре года назад на мопеде носилась по горным тропам. Никому не понять ее тогдашней тоски и беспомощности. Никому не понять, через какое она прошла испытание. Испытание, которое, должно быть, закалило ее. |