Онлайн книга «Вирус "Reamde"»
Соколов мог бы объяснить подробнее, но глупо обсуждать прошлое, когда надо говорить о будущем. Она продолжала неприязненно смотреть на него поверх стакана с виски. Он последовательно вынул из карманов костюма, принадлежавшего еще сегодня утром Джереми Ёну, ее личную карточку, телефон, ключи от квартиры и еще несколько предметов. Всякий раз Оливия тихонько вскрикивала от изумления и радости. – В доказательство, что я не полная сволочь. Оливия первым делом схватила сотовый и проверила последние вызовы, на случай если Соколов имел глупость звонить с ее телефона. Могла бы и не проверять. – Замечательно, – сказала она, убирая карточку в карман. – Здесь написано не «Оливия»? – Нет, здесь написано «Мэн Аньлань». – Ясно. – Значит, ты совсем не умеешь читать по-китайски? – Верно. – Как ты сюда попал?.. Ладно, не важно. План D. – Она по-прежнему перескакивала с русского на английский и обратно. Соколов видел, что язык она учила в университете или каком-нибудь другом таком заведении: фразы были очень грамматически правильные и официальные. – Так ты следила за моджахедами? Или за хакерами внизу? – За моджахедами. – Как зовут их главного? Негра? – Абдулла Джонс. Соколов кивнул. Он слышал про Джонса, видел его фотографии в газетах. – Ты работаешь на МИ-6? Оливия попыталась сделать непроницаемое лицо, но поняла, что ничего не выйдет, и кивнула. – У МИ-6 есть процедура срочной эвакуации? – Возможности, – поправила Оливия. – Возможности сымпровизировать такую процедуру. На взгляд Соколова, это была вполне себе процедура. – Ты активируешь ее как? – В самом крайнем случае могу позвонить, – сказала она, – но лучше воспользоваться Интернетом. – У тебя здесь компьютер? – Уже нет. В любом случае я не стала бы выходить отсюда. Только из ванбы. – Ты уже это сделала? Оливия мотнула головой. – Без карточки в ванбу не пустят. А вот теперь… – Она с улыбкой покрутила в руке карточку. – Мы идем в ванбу? В первый миг казалось, что она скажет «да», но потом ее лицо посуровело. – Кто «мы», бледнолицый? – Прости, не понял. Оливия закрыла глаза. – Это старый американский анекдот. – Я люблю анекдоты. Расскажи. – Знаешь Одинокого Рейнджера? – Ковбой в маске? У него еще друг-индеец? – Да. Одинокий Рейнджер и Тонто, спасаясь от команчей, укрылись в каньоне за камнями. Одинокий Рейнджер смотрит на друга и говорит: «Похоже, Тонто, мы окружены». А Тонто отвечает… – «Кто “мы”, бледнолицый?» – Да. – Хороший анекдот. Смешной. – Странно слышать, потому что я не видела и тени улыбки на твоем лице. – По-русски это называется «черный юмор». – Ясно. – Анекдот с намеком. – Да, мистер Соколов, анекдот с намеком. – И его мораль: чего ради ты станешь помогать какому-то несчастному русскому? – Что существенней, – сказала Оливия, – чего ради тебе будет помогать МИ-6? Потому что в конечном счете не важно, чего хочу я. Важно, чего хочет МИ-6. Понятно, что меня будут вытаскивать из Китая любой ценой, но едва ли я смогу убедить их, что надо вытаскивать тебя. – Скажи, что у меня есть ценная информация. – Это правда? Соколов пожал плечами: – Может, и нет. Какая разница? – Если я скажу, что у тебя ценная информация, а ее не окажется, то буду выглядеть идиоткой. – Может, есть вопросы посущественней, чем будешь ли ты выглядеть идиоткой в Лондоне, потягивая в безопасности пиво? Она задумалась. – Я знаю британцев, – сказал Соколов. – Выглядеть идиотом – часть британской культуры. Они поймут. – Ты сможешь выйти в Интернет? Позже? – Хм, сложновато. А что? – Сейчас я поеду на пароме в город, зайду в ванбу и отправлю свой зов о помощи. Потом, вероятно, получу инструкции, куда идти и что делать. Мне надо как-то передать тебе эту информацию. Соколов молчал. – Думаешь остаться здесь? Так вот, ты здесь не останешься, – сказала Оливия. – По очевидной причине. Мэн Аньлань не может уложить к себе на диван русского наемника. Тебе надо где-то переночевать и придумать, как выйти в Интернет. Я оставлю тебе сообщение в каком-нибудь чате. – Мм… – протянул Соколов. – Решение есть. – Да? – Я знаю одно место. С Интернетом. Я отправлюсь туда и буду ждать инструкций. Пауза. – И?.. – Опасно, – признал Соколов. – Возможно, глупо. А может, и получится. – Ты не собираешься убить кого-нибудь из моих соседей? – Нет, если они тебе не надоели. Оливия глянула с сомнением. – Черный юмор, – объяснил он. Потом кивнул на окно. Солнце висело низко, окна небоскребов горели оранжевыми отблесками. – Это там. Тебе опасаться нечего. – Тогда пошли. Выходить из здания надо порознь. Я выгляну на лестницу и скажу, когда тебе можно двигаться. – Отлично. – К пристани пойдем отдельно и сядем на разные паромы. Дальше ничего не обещаю. – Может быть, ты вытащишь меня из Китая, – заметил Соколов. – Может, нет. Может, меня арестуют. Допросят. Придется рассказать полиции, где шпионское оборудование и документы из офиса. Оливия только смотрела на него, не в силах ничего сказать. – Подробности, – продолжал он, – которыми тебе следует поделиться со своим начальством. * * * Позже, когда кто-то из членов команды открыл дверь, чтобы передать миску с лапшой и вынести ведро, Зула увидела, что снаружи темно. Все это время она пыталась думать, но так ничего и не надумала. Кажется, пришла пора горевать о Питере. Зула приготовилась плакать. Она сидела на краю стальной койки, уперев локти в колени, и ждала слез. Наконец глаза увлажнились, в носу защипало, но слезы так и не хлынули и не потекли по щекам. Когда Питер погиб, Зуле было очень его жалко. Настолько, чтобы простить, но не настолько, чтобы забыть, что он бросил ее в подвале за мгновения до своей гибели. Это было самое ужасное в его смерти: то, что ей предшествовало. |