Книга Фельдъегерь. Книга 2. Рыцарь, страница 32 – Юрий Корчевский

Этот же был полной противоположностью Владимиру. Был жесток, корыстолюбив, властолюбив без ума и при этом твёрдостью характера не обладал. За собой из Турова он привёл дружину, поставив на должности в Киеве своих, чем сразу настроил против себя бояр и старших гридей киевских. И коварства имел не меньше византийского. Достаточно упомянуть, что по навету Давыда он заманил на именины Василько из Теребовля, схватил его и передал Давыду, который ослепил его. Случилось это в Белгороде, оба глаза Василько вырезал доверенный человек Давыдов, торк Беренди. И сам Давыд Игоревич был под стать Святополку, столь же жесток, беспринципен, лжив и жаден.

Ещё когда дружинник подходил к терему, Алексей спросил его:

– Князя-то как величать?

– Давыд Игоревич.

Ещё когда они ехали на лошадях, Алексей мучительно пытался вспомнить, кто из князей правит в Волынском княжестве. Теперь же, когда имя было названо, в мозгу будто молния сверкнула. Припомнил он из истории особо примечательные детали правления князя, и самое тяжёлое, даже гнусное впечатление – об ослеплении Василько. Он сразу решил, что из земель этих надо уносить ноги. Давыд – не тот князь, которому он мог бы служить.

Они вошли в гридницу.

У дальней стены стоял дубовый стол, за которым в кресле восседал князь в красном корзно. Был он средних лет, с аккуратно подстриженной бородкой. В кресле сидел, вальяжно развалясь, всем своим видом показывая, кто хозяин положения.

По европейской привычке Конрад, а следом и Алексей склонили в приветствии головы. Гнуть в три погибели спину, как на Руси, в европейских странах принято не было, особенно среди дворянства.

Князю это явно не понравилось.

– Это ты кого привёл, что за скоморохи?

Хорошо, что Конрад языка не знал, иначе бы он не стерпел уничижительного обращения. Он дворянин и рыцарь, и, по его мнению, по отношению к нему должен был быть определённый пиетет. Рыцари и дворяне и перед королями могущественных стран, вроде Франции и Британии, спин не гнули.

– Не скоморохи мы – рыцари и дворяне на службе византийского императора. В плен попали к половцам в бою с их превосходящими силами, из плена бежали.

– Да? – удивился князь и указал на Конрада: – А он что же молчит?

– Языка не знает. Он же из Саксонии, немец.

– Значит, наёмник?

– Да, катафракт.

– Это вроде бы тяжеловооружённая конница?

– Именно так, князь.

– И вы дворяне?

– Он – барон, я – маркиз.

– Хм, любопытно.

Князь явно не знал, как поступить с рыцарями. В плен он их не брал – сами пришли, вреда его людям они не причинили, опять же благородного звания, вроде бояр, как понял князь.

– У меня наёмниками служить будете?

– Сколь платить будешь? – не растерялся Алексей.

– А что платил император?

– Пятнадцать золотых монет, гиперпироны называются.

– Ого! Богат император, однако. За год?

Алексей усмехнулся:

– В месяц. Катафракты – ударная сила его армии, один такой всадник трёх, а то и четырёх легковооружённых всадников стоит. К тому же мы не рядовыми были, а кентархами. Им платили жалованье выше.

– Предлагаю вам у меня служить. Харч за мой счёт, жить будете в воинской избе, конь, справа и оружие мои.

– А жалованье?

– Опять ты о своём! Что трофеями возьмёте, то и ваше, ну, кроме моей доли.

– Я с товарищем посоветоваться должен.

– Поговорите во дворе, потом скажешь. Проводи, – это уже относилось к дружиннику, приведшему рыцарей сюда.

Дружинник вывел их во двор. И непонятно было, конвоировал он их или дорогу показывал. Но переходы в тереме и впрямь запутанные, заблудиться поначалу можно.

Алексей с Конрадом уселись на лавке у коновязи, и Алексей вкратце рассказал о разговоре.

Конрад нахмурился:

– Половцы – враги серьёзные, хотя бы из-за многочисленности своей. Но служить только за кров и хлеб я не согласен. Я не холоп – дворянин. Не хочет платить нам – найдёт других.

– Лады! Я узнал твоё мнение. Мне и самому не хочется служить под его рукой. Слышал я о нём: жаден, скуп, лжив и коварен.

– И когда ты только прослышать успел?

– Бывал в этих краях. Откуда, ты думаешь, язык знаю? – с этими словами Алексей поднялся и обратился к дружиннику: – Веди к князю.

Когда они снова вошли к князю, Алексей заявил, что за харч и кров они служить не согласны.

– Вот как? – неприятно удивился князь. – Мои за честь почитают.

– В западных странах деньгами платят.

– К другим князьям подадитесь? Ну-ну… Только условий лучше никто не предложит.

Князь сделал жест рукой, вроде – свободны, выметайтесь, и скривил презрительную рожу.

Дружинник вывел их со двора.

– Идите на все четыре стороны.

Идти-то можно было, только вечер скоро, и есть охота – дальше некуда.

– Что делать будем? – спросил Конрад.

– Ну, переночевать и на улице можно, всё же в крепости, под защитой. А насчёт поесть – ума не приложу. Ни денег нет, ни продать что-либо, вот если только саблю…

– Ни в коем случае! Я без оружия – как голый.

– Тогда надо наняться на разовую работу – за кусок хлеба и миску супа. Другого выхода я не вижу.

– Я дворянин, мне работать статус не позволяет.

– Говоришь, благородных кровей? Тогда и умрёшь от голода благородно.

Конрад засопел носом. Перспектива умереть от голода в далёкой стране его не прельщала.

В это время в город въехал обоз из четырёх повозок, гружённых мешками.

– Идём за ним, – скомандовал Алексей.

– Зачем?

– Может, поможем разгрузить за еду.

Обоз, громыхая колёсами, проехал квартал и остановился у постоялого двора. На крики извозчиков выбежал хозяин.

– Во двор заезжайте, к амбару.

Алексей подошёл к нему:

– Работы не найдётся? Нас двое.

– Денег не дам, – отрезал хозяин, – только за харчи.

– Договорились.

Пока перетащили тяжеленные, килограммов по семьдесят, мешки с гречей, просом да пшеницей в амбар, порядком устали. Силы были не те после плена и побега, истощали рыцари, ослабли.

Тем не менее хозяин слово своё сдержал, дав рыцарям по миске чечевичной похлёбки и по куску хлеба с салом. Оба давно не ели горячего, и Конрад с жадностью накинулся на еду.

– Ты помедленнее, – остановил его Алексей, – не то живот болеть будет.