Онлайн книга «Крещение пулей»
Когда шаги привратника затихли, протосинкел нырнул в часовню и вскоре приблизился к скрытой за иконостасом задней двери. Сунув в нее ключ, отец Роман посмотрел на часы. Время было без двух минут семь. Священник шагнул в сторону и стал ждать, сцепив руки перед собой. В часовне и на улице царила полная тишина. Однако даже при этом протосинкел так и не смог расслышать шагов. Просто ровно в семь с другой стороны двери раздался приглушенный шорох, за которым тут же последовал условный стук. Отец Роман шагнул к двери и на всякий случай негромко спросил: – Кто? – Я! – донесся приглушенный голос Ореста. Кубийович трижды повернул ключ в замочной скважине и открыл дверь. В нее ночной тенью просочился Орест. Протосинкел тут же запер дверь и кивнул: – Ступай за мной! Когда они вынырнули из-за иконостаса, пламя горевшей перед потемневшим ликом одинокой лампады заколебалось, из-за чего на миг показалось, что в углах часовни зашевелилась притаившаяся нечисть. Отец Роман прошел к передней скамье и, подобрав рясу, присел. Орест, сложив перед собой руки и наклонив голову, встал перед протосинкелом в смиренной позе. Отец Роман посмотрел на него и вздохнул: – Ты знаешь Мирославу Смогоржевскую? – Кто ж ее не знает, панотче?.. – кивнул Орест и тут же, даже не пытаясь отпираться, брякнулся на колени. – Прости, панотче, дьявол меня попутал! Сам не знаю, как это… – Умолкни! – прервал покаянную речь Ореста протосинкел. Орест тут же замолчал. – Ты мне давал обет или не давал? – Давал, панотче! – Я тебя предупреждал? – Предупреждал, панотче! – Ты клялся на распятии? – Клялся, панотче, – тихонько завыл Орест. – Но дьявол меня попутал! Не устоял я… Не устоял! Протосинкел поднял два пальца. – Умолкни! Орест снова умолк; слышно было лишь, как тяжело дышит он в тишине часовни. – Ты против воли овладел женщиной. И не просто женщиной, а одной из наших самых щедрых прихожанок. – Не устоял я, панотче! Плоть оказалась сильнее меня… – Да плоть-то полбеды… Это я еще мог бы понять. Но зачем ты у нее каблучку[Каблучка (укр.) – кольцо.] спер после этого, скотина? – Не знаю, панотче! Ей-богу! Дьявол попутал! Я не знал, что делал! Прости, умоляю! Тут Орест и вовсе рухнул наземь, обхватил ногу протосинкела и принялся истово целовать его ботинок, при этом приговаривая: – Умоляю, панотче! Умоляю! – Ты знаешь, что будет, – немного выждав, спросил Кубийович, – если об этом станет известно? – Прости, отче! Я вымолю у нее прощение, клянусь! Я верну ей каблучку! – Даже если ты вымолишь прощение у нее, ты все равно не получишь прощения Господа! Ибо ты поклялся на распятии и не сдержал клятвы. Орест забился, словно в судорогах. – Ты знаешь, что я должен сделать? – спросил отец Роман. – Знаю, панотче! Знаю! – Я должен лишить тебя сана и предать вечной анафеме. – Не губи, панотче! Молю! Без церкви я пропаду! Назначь любую епитимью! – За то, что ты нарушил клятву, данную на распятии, епитимья будет непомерно велика… – Назначь, панотче! Я исполню все! – Хорошо! – вдруг сказал отец Роман. – Клянись трижды на распятии, что если не исполнишь, то будешь обречен на муки вечные! Так что будешь молить о смерти как об избавлении. Но даже смерть не избавит тебя от них… – Клянусь! Клянусь! Клянусь! – трижды проговорил Орест, встав с колен и целуя крест протосинкела. – Хорошо, присядь! – велел отец Роман. Орест присел на скамью рядом с Кубийовичем. Тот поднял сцепленные руки к груди и сказал: – Сразу после нашей беседы отправишься к Смогоржевской, вернешь каблучку и вымолишь прощение. – Все сделаю, панотче! – А теперь слушай, какой будет епитимья… Москальские попы в последнее время совсем распоясались. Один за другим они захватывают наши приходы. Мало того, теперь они нацелились еще и на нашу молодежь. В Брянской области скоро пройдет съезд молодежного движения «Спас». В нем примут участие в том числе и делегаты от львовских вузов… Такого не было с тридцать девятого года. Если так пойдет дальше, то совсем скоро москальские попы потребуют вернуть им собор Святого Юра… – Скорше головы тех, кто потребует его вернуть, прикрасят паркан Лычаковского цвинтаря, панотче! У Львови есть кому захищать святыни! – Это пока есть, – кивнул протосинкел. – Но, как говорят москали, курочка по зернышку клюет. Если они начнут распространять свою москальскую веру среди нашей молодежи, то со временем наши соборы защищать может оказаться некому… – Тогда нужно сделать так, панотче, чтобы делегаты на москальский съезд не поехали! В студенческом «Братстве» Львова есть достойные хлопцы, которые могут это сделать. Если делегаты не поймут по-хорошему, им стукнут пару раз для доходчивости по голове свинцовой трубой… – Это не решит проблему, – покачал головой протосинкел, – а создаст новые. Но по сути ты прав. Мы не должны позволить москалям растлевать нашу молодежь. Только сделать это надо так, чтобы отбить такую охоту раз и навсегда. – Но как это сделать, панотче? – Нужно, чтобы в самый разгар съезда, во время выступления его главного организатора, сработала бомба, от которой попа бы разорвало на куски, а как можно больше делегатов покалечило. Если такое случится, никакого молодежного движения создано не будет! И навряд ли в ближайшем будущем найдется другой поп-москаль, который рискнет что-то подобное организовать. А если вдруг и найдется, то родители просто не отпустят своих детей на другой съезд. Правильно? – Да, панотче! Это сработает. Но кто… – начал было Орест и тут же умолк. Затем, сглотнув, спросил: – Это… Это и есть моя епитимья? – Да, – кивнул протосинкел. – Сорвав москальский съезд, ты искупишь свой грех. Не иначе! И ты поклялся, что исполнишь это во что бы то ни стало. Орест опустил голову и снова сглотнул. – Я понял, панотче… Но такую акцию я в одиночку не проверну. Отец Роман пожал плечами. Орест, подняв на него глаза, объяснил: – Я имею в виду, что хлопцев, которые с радостью согласятся пустить кровь проклятым москалям, я, конечно, знаю. Но им все равно придется заплатить. Да и на подготовку понадобятся немалые деньги. Тем более что съезд пройдет на Москальщине… – Деньги будут, – кивнул протосинкел. – Скажи сколько, и завтра я тебе передам их здесь же. – Хорошо, панотче! Я уточню сумму и сообщу. |