Онлайн книга «А кому сейчас легко?»
|
– Не заговаривай мне зубы, Ветерков! Не хочешь звонить в милицию – не надо. Я сама туда позвоню. Расскажу про твое стукачество, пусть следователь сам решает – убивал ты Кириллову или нет. Это был блеф чистой воды. Конечно, никуда звонить я не собиралась, но ведь надо же было как-то действовать! Я решительно достала из сумки мобильник. – У меня не такой дорогой телефон, как у тебя, – язвительно заметила я, – конкуренты мне конверты с валютой не передавали, я жила на одну зарплату, но он отличным образом соединит меня с милицией. Что-то я запамятовала, милиция – это 02 или 01? Ветерков выхватил мобильник из моих рук и положил его рядом с помидорами: – Не делай глупостей! – Ага, испугался? – торжествовала я. – Я не боюсь милиции, просто лишние слухи мне ни к чему. Ну, включи мозги! Допустим, я поделился кое-какой информацией с «Зарплатой», и что с того? Разве от этого я автоматически становлюсь убийцей? Если бы я хотел убить Михайловну, то действовал бы наверняка. Зачем отпускать такое важное дело на волю случая? – Случая? – Ну конечно! Удар подносом по голове – это слишком рискованно. А если бы он оказался не смертельным? Вдруг бы Кириллова закричала, позвала на помощь? Или кто-нибудь вошел бы в раздевалку? Слишком много «если бы» для такого серьезного дела, как убийство. Какой-то легкомысленный подход, я так не работаю. Тут Ветерков заметил, что куски шашлыка подобраны не по размеру, и принялся отделять большой кусок мяса от своих маломерных собратьев. Когда гармония была восстановлена, он отрывисто продолжил: – Это похоже на убийство в состоянии аффекта. Мне кажется, этот человек действовал на эмоциях. Мысль об убийстве пришла к нему спонтанно. Его что-то внезапно разозлило. Может, он поссорился с Кирилловой? Не знаю… Но на спланированное убийство это мало похоже. Было неприятно это признавать, но руководитель проектов, скорее всего, прав. – А ты не помнишь, с кем Елена Михайловна разговаривала до убийства? Ветерков на секунду задумался. – Дай-ка подумать… Да практически со всеми! После твоего феерического выступления каждый посчитал своим долгом подойти к ней – утешить, отвесить комплимент, поцеловать ручку… Некоторым людям не важно, чью задницу лизать, им важно, чтобы ее вовремя подставляли. Я подумала, что Ветерков сам принадлежит к этой породе людей, но промолчала. И правильно сделала, потому что он продолжил: – На корпоративе она ни с кем не ссорилась, это точно. Но вот где-то три месяца назад у нее был крупный скандал с мужчиной… – Что за мужчина? – вскинулась я. – Не знаю, я его не видел, только слышал. Я догадалась, что Ветерков банально подслушивал под дверью. – О чем скандалили-то? – Насколько я понял, он был любовником Михайловны, и она решила послать… Вопила она ужасно, даже у меня уши закладывало. Кириллова обвиняла его в корысти, мол, он врал, что любит, а сам спал с ней только из-за денег, надеялся поживиться за ее счет, но не на ту, мол, напал! Ни копейки он от нее больше не получит, альфонс! Мужчина вспылил, покрыл ее матом… – Ты узнал голос мужчины? Он имеет отношение к «Работе»? Ветерков сокрушенно вздохнул: – Нет, не узнал. Когда люди так громко кричат или шепчут, голоса меняются. Да и слушал я недолго, потом меня… В общем, мне пришлось уйти. Александр взял шампуры с нанизанным на них шашлыком и пошел во двор. Я направилась следом. Положив шампуры в мангал, он вдруг воскликнул: – Вспомнил! Весь сыр-бор разгорелся из-за машины. Ну, такой, как у Элвиса Пресли. – Из-за «кадиллака»? – Нет, звучала другая марка. Как же ее… «Пантера»! Да, точно – «пантера». «Ты понимаешь, идиотка, – кричал мужчина, – что „пантеру“ нельзя было упустить? На такой машине сам Элвис Пресли ездил! На всю Россию их, может, одна или две штуки! Раритет! Ради обычного куска железа я бы к тебе за помощью не обратился!..» Из всей этой тирады Михайловна, естественно, услышала только слово «идиотка», и ссора набрала новые обороты. Я задумчиво глядела на угли в мангале. Хм, любопытная информация, вот только как связать ее с убийством? Ссора происходила три месяца назад, обычно этого времени хватает, чтобы расставшиеся любовники пришли в себя. Горечь обиды если не исчезает, то притупляется, появляются новые знакомства и любовные связи, бывший партнер становится историей. Зачем его убивать? Конечно, директриса задела его мужскую гордость. Мужчина к ней со всей душой и телом, а она – «Пшел вон, холоп!». Уязвленное самолюбие может тлеть годами и вспыхивать от сущей ерунды. Можно предположить, что отвергнутый кавалер три месяца вынашивал план мести, дождался корпоратива и пришил-таки Елену Михайловну… Но что-то верится с трудом в подобную версию. Такие мексиканские страсти не очень-то закипают в нашем русском климате и при нашем темпераменте. Разве только мужчина был южных кровей… – Вот я и думаю, – продолжил Ветерков, – может, этот мужик был на корпоративе? Возможно, он попытался помириться с Михайловной, она его отшила, ну, он и не совладал с эмоциями… – Чужие на корпоративе были? – Вроде нет, только свои. – Слушай, Ветерков, а ты, случаем, не догадываешься, кто мог быть любовником Кирилловой? Наверняка это кто-то из высшего руководства, так? – Да уж определенно. Не стала бы Михайловна якшаться с рядовым сотрудником. Я и сам об этом думал, прикидывал и так, и эдак, но ни к какому выводу не пришел. Проблема в том, что все «топы» у нас – женатые. Только финансовый директор Ефим Борисович вдовец, но ему шестьдесят лет, у него язва и трое внуков, так что он отпадает. Я изумленно воззрилась на Ветеркова: – И что с того, что мужики женатые? Разве кольцо на пальце помешало бы кому-нибудь из них закрутить интрижку с директрисой? – Вообще-то это непорядочно, – серьезно ответил Ветерков, – супружескую верность еще никто не отменял. Сказал он это с таким видом, словно вступал в ряды пионеров и давал торжественную клятву, не хватало только красного галстука на шее. Я едва не расхохоталась. Но почему о порядочности с важным видом вещают, как правило, люди, у которых с этой самой порядочностью далеко не все в порядке?! Больше нам поговорить не удалось. Во двор стали заходить гости – разношерстная толпа, очевидно, соседи, приглашенные на шашлыки. Из дома вышла жена Ветеркова – бойкая смешливая дамочка, которая по-детски трогательно не выговаривала букву «р». Мне показалось, что она старше мужа минимум на десять лет. Радушная хозяйка и меня пригласила остаться. Я увидела, как скривился Ветерков, и из вредности осталась. Тем более, за целый день у меня маковой росинки во рту не было. |