Книга Принуждение к контакту, страница 11 – Денис Бурмистров

– То есть до места, где мы видели «калошу», не очень далеко?

Руслан понял, к чему клонит Ткачев, поэтому попросту проигнорировал вопрос. Он отложил топор, попробовал пальцем остроту заточенной палочки.

– Пока не стемнело, давай посмотрим, что у тебя с ногами, – сказал он и начал расстегивать правый ботинок на ноге Ильи.

– Ты хочешь проверить рефлексию? – догадался ученый.

– Да, – Громов осторожно стащил тяжелый башмак с толстой тракторной подошвой, поставил рядом. – Скажи, если почувствуешь что-нибудь.

И принялся неторопливо колоть палочкой пальцы на ноге Ильи, стараясь не проткнуть кожу.

Ткачев даже нахмурился, пытаясь уловить хотя бы отголоски ощущений.

– Ну? – спустя время спросил Громов. – Хоть что-то?

Илья вздохнул и сокрушенно покачал головой.

– Нет, совсем ничего не чувствую.

Руслан повторил подобную процедуру с левой ногой. Здесь обнаружилась призрачная чувствительность на мизинце.

– Ты уверен или тебе показалось? – переспросил Громов.

– Уверен. Но очень слабый сигнал, как при заморозке.

– И то хорошо, – Громов с кряхтеньем поднялся, размял колени. – Значит, не все потеряно. Травма серьезная, но не перелом. Трещина в диске или компрессия позвонков, я думаю. Может быть, нерв зажало. Так или иначе, валяться тебе в госпитале долго.

– А само не пройдет?

– Само не пройдет, – усмехнулся Руслан. – Это тебе не насморк.

Он собрал ботинки, отставил в сторону. Пояснил:

– Ботинки надевать не буду, чтобы ступни не прели.

– Да, конечно, – согласился Ткачев. – Что теперь?

– Теперь-то? А что нам теперь делать? Сидим, ждем. В нашем положении дергаться вредно.

Руслан завалился тут же, под дерево, принялся очищать лезвие топора пучком травы.

Илья закрыл глаза и вроде бы задремал.

Солнце полностью скрылось за лесом, озаряя верхушки последними лучами. С востока наступала темнота, превращая мир в черно-серую монохромную картинку. Вечерний ветер зашелестел в лиственницах.

– Жалко спичек нет, – сказал вдруг Илья, открывая глаза и поворачиваясь к задумчивому Громову. – Костер бы развели.

– Боишься замерзнуть? Не бойся, ночи теплые. Здесь же вечный июль.

– Да нет, не в этом дело, – возразил ученый. – Костер ночью далеко видно, нас могли бы заметить.

– Кто? – удивился Руслан. – Ночью полеты над Зоной запрещены.

– Ну нас могли бы увидеть не только наши.

Громов повернулся на бок, подперев голову рукой, с любопытством спросил:

– Ну-ка, ну-ка, кого это ты еще здесь собрался встретить?

Ученый смутился, отвел взгляд. Произнес, улыбаясь:

– Ну не знаю. Сталкеров.

– Дружище, – рассмеялся Руслан. – Да, если сталкер увидит в Зоне костер, он по широкой дуге обойдет это место и сделает вид, что ничего не видел.

– Это почему же?

– Да потому, что не бывает в Зоне костров. Некому тут их разводить ночами. А если быть не должно, но есть, значит, жуть как опасно. И лучше не любопытствовать, а обойти стороной.

– Ты-то откуда знаешь? Прямо знаток сталкерского быта.

– А ты в «Радианте» с мое попей, – пошутил Громов. – Там и не такое услышишь.

– Фу, в «Радианте»? – поморщился Илья. – Рыгаловка ведь.

– Нормальное заведение, – уверил друга Руслан. – Я тебя как-нибудь свожу.

– Заметано. Слушай, а помнишь, как ты нас тогда в Зону возил?

– Когда?

– Ну как же! У меня это единственный выход «в поле» был за всю карьеру. Я же, сам знаешь, кабинетный боец невидимого фронта.

– Ага. Такого невидимого, что я до сих пор не понимаю, чем ты там занимаешься.

– Топологией, Рус. Вычислительной топологией.

– Ой, только не нужно объяснять. Мне потом твои ленты Мебиуса сниться всю ночь будут.

Илья рассмеялся. Его лицо в полумраке было практически неразличимо, лишь белели зубы и глаза.

Зону практически накрыла ночь.

– Так вот, – продолжил Илья. – Я же тогда первый и последний раз в Зоне был, хотя и изучаю проблему Посещения уже почти одиннадцать лет. Ну помнишь?

Громов подергал себя за нижнюю губу, пытаясь сообразить о какой поездке говорит друг. Их столько было за его практику, что все и не упомнишь.

– Ну елки-палки, Рус. Как ты не помнишь? Тогда еще Жан Каста приезжал, профессор из африканского отделения института. Мы опыты проводили возле водокачки. Пытались определить влияние направленного магнитного поля на гравиконцентрат.

Громов выпучил глаза и непонимающе покачал головой.

– Ты еще к Таньке Максимовой из лаборатории клинья подбивал, – подкинул фактов Илья.

– А-а-а, – протянул Руслан, звонко хлопая себя по колену. – Конечно помню! Танюху разве забудешь? Только все равно продинамила она меня в конечном итоге. А что, говорят, замуж вышла?

– Да давно. Ушла из института, переехала жить куда-то.

– И правильно сделала. Нечего нормальной девке тут ловить.

– Я как раз после того похода Полине предложение сделал, – уже другим голосом сказал Илья. – У нас же тогда Котляров чуть не погиб, когда гравиконцентрат вспенился и аппаратуру начал разносить.

– Да, я помню, – больше не улыбаясь, ответил Громов. Он откинулся на спину и уставился в темноту.

– Я тогда еще не знал, что меня переведут в сектор вычислений. Думал, что на полигоне придется работать. А это значит, что в любой момент, в любой день может… вот как сегодня. Тогда-то к Полине и побежал. Купил какой-то букет и побежал…

– Ильюха, не надо, – перебил друга Громов. – Не накручивай себя. Ты видел, что головного вагона у «калоши» не было? Значит, вся группа спаслась, ушла в сторону дома. Их, вполне возможно, уже спасли.

– Да, может быть, – без особого энтузиазма произнес Ткачев. – Я очень хочу в это верить.

– Илья, – Громов сел, серьезным голосом продолжил: – С Полиной все будет хорошо. Она – опытный практик, у нее за спиной больше двадцати выходов «в поле». Она знает о свойствах этой земли больше, чем мы с тобой вместе взятые…

– Ты не понимаешь…

– Все я понимаю, – перебил друга Руслан. – Не понимал бы, так не бросился бы по первому твоему зову. Вы с Полиной – самые близкие для меня люди. Сколько мы уже с ней знакомы? Десять лет?

– Двенадцать.

– Двенадцать лет, Илья. И не было случая, чтобы я начал сомневаться в Полинке. Она сильная, она умная, она осторожная. И ты это знаешь лучше, чем я.