Книга Страсти ниже плинтуса, страница 20 – Наталья Александрова

Я скосила глаза и увидела окно. Оно было давно не мыто, но тем не менее в нем отразилась мелькнувшая этажом выше человеческая фигура. Я даже сумела разглядеть высокого мужчину с густой шапкой волос.

Сделав вид, что ошиблась дверью, я отошла от двадцать шестой квартиры и позвонила в соседнюю, одиннадцатую. За дверью раздались шаркающие шаги, и старческий голос прошелестел:

— Иду, иду, уже открываю!

Брякнули запоры, дверь распахнулась, и на пороге появилась крошечная бабулька с круглым жизнерадостным личиком и розовым бантиком в седых волосах.

— Ты ко мне, деточка? — осведомилась, старушка. — Заходи, заходи! Ты, наверное, из собеса?

— Нет, бабушка, — я на ходу придумывала причину своего визита, — я провожу общественный опрос. Какие телевизионные сериалы вы предпочитаете — отечественные или латиноамериканские?

— Сериалы? — старушка захлопала глазами. — Я люблю про Мануэлу, как она вышла замуж за Луиса Альберто...

Она обернулась и крикнула в глубину квартиры:

— Люка! Тут девушка пришла, спрашивает, ты какие сериалы смотришь?

— Какие сериалы? Какая девушка? — В коридоре появилась вторая старушка, та, с которой я прошлый раз столкнулась на улице. — Зюка, сколько раз я тебе говорила, не открывай дверь незнакомым людям! А лучше вообще никому! Забыла, как Анну Леонидовну из четвертой квартиры обнесли? Зашла девушка, сказала, что из собеса, по поводу подарков к празднику. Пока Анна Леонидовна пенсионное удостоверение искала, холодильник и телевизор вынесли!

Тут она заметила меня, прищурилась, напрягая зрение, и неуверенно проговорила:

— Оксаночка, это никак ты?

— Вы ошиблись, — холодно проговорила я.

— А тогда чего вам надо? — Люка строго взглянула на меня, уперла руки в бока и проговорила: — Покиньте помещение, или я милицию вызову! Мы не какие-нибудь! Мы законы знаем!

— Зачем милицию? — я попятилась. — Не нужно милицию. Если не хотите участвовать в опросе — не надо, это ваше право!

Я вышла из одиннадцатой квартиры и припустила вниз.

И следом за мной загрохотали шаги бегущего человека.

Мне не удалось его обмануть.

Выскочив на улицу, я юркнула в ближайшую подворотню, пробежала двором и оказалась на Садовой. Здесь, среди многочисленного людского потока гораздо легче было затеряться, и в первый момент я вздохнула с облегчением. Однако, приостановившись на углу и осторожно оглянувшись, я увидела высокого черноволосого мужчину, который шел за мной, как гончая идет по следу загнанного зайца.

Я села в остановившийся рядом троллейбус и краем глаза заметила, как мой преследователь на ходу впрыгнул в заднюю дверь. На следующей остановке выскочила — и он сделал то же самое.

Мы находились в моем родном районе, здесь прошло мое детство, и я знала все здешние переулки и проходные дворы как свои пять пальцев. Неужели я не смогу уйти от преследования? Говорят же, что дома и стены помогают!

Я нарочно замедлила шаг. Мой преследователь тоже притормозил, делая вид, что разглядывает витрины магазинов. Это подсказало мне еще одну идею. Я вошла в магазин женской одежды, пошла вдоль стойки с платьями. Две продавщицы увлеченно болтали о своем, о девичьем. Одна из них бросила на меня оценивающий взгляд и отвернулась, поняв по моему внешнему виду, что я ничего у них не куплю. Я взяла со стойки платье, зашла в примерочную кабинку. Платье было так себе, да и сидело на мне не слишком хорошо, но я все равно несколько минут повертелась перед зеркалом. Продавщица, видимо, обеспокоенная, заглянула в кабинку, оглядела меня с ног до головы и мрачно сообщила:

— Тебе очень идет. Надо брать.

Я через ее плечо посмотрела на улицу и увидела черноволосого мужчину. Он спокойно прохаживался по тротуару перед входом в магазин. Придвинувшись к продавщице, я зашептала:

— Видишь того мужика? Таскается за мной больше часа, куда я, туда и он! Наверное, маньяк! У вас есть второй выход?

Девица обернулась в сторону окна, с некоторым сомнением взглянула на отсвечивающего перед дверью брюнета, перевела глаза на меня.

— Платье-то будешь брать?

— Ну ты же сама видишь — полный отстой! Себе такое бы небось не взяла!

— Вообще-то да... Ладно, давай мне это платье, а сама иди сюда! — Она показала мне дверь в глубине торгового зала. Я благодарно улыбнулась ей и юркнула в короткий коридорчик. В конце его была закрытая на задвижку дверь. Я дернула задвижку, открыла дверь и оказалась во дворе. Перебежав этот двор, выскочила в тихий безлюдный переулок, прошла по нему метров десять и вошла в подъезд. Этот подъезд был сквозной, вторым выходом открытый на большой, заросший бурьяном пустырь, заставленный гаражами. На пустыре стояла провинциальная тишина, только двое перемазанных машинным маслом мужиков возились с полуразобранными допотопными «Жигулями». Казалось, из двадцать первого века я перенеслась в восьмидесятые годы прошлого, двадцатого. Скользнув в узкий проем между двух гаражей, чуть не наступила на спокойно дремавшую кошку, прошла еще несколько шагов и оказалась перед высоким забором. В заборе была щель, я легко протиснулась в нее и наконец остановилась. Теперь я не сомневалась, что оторвалась от преследования. Более того, я оказалась в хорошо знакомом месте.

Я находилась на территории больницы имени наркома Кошкиса, а точнее — возле морга, откуда совсем недавно началось мое путешествие.

Из полуоткрытого окна доносились голоса.

— А я тебе скажу, Захарьевна, что все болезни исключительно на нервной почве. Беспокоятся люди, из-за службы там или из-за денег, ночей не спят, от этого все недомогания. Я тебе это как врач говорю...

— Какой ты врач! Ты, Семеныч, санитар при морге, а это не одно и то же...

Я привычным уже путем пролезла в окно и оказалась в каптерке Семеныча. Сам хозяин покойницкой сидел на шатком трехногом стуле перед тумбочкой, на которой красовались половина селедки и два стакана с коричневатой подозрительной жидкостью. Напротив него, на низенькой табуретке, сидела тетка пенсионного возраста в грязно-сером халате.

— Это я сейчас при морге санитаром состою, а было время, когда я невропатологом работал, всеобщим уважением пользовался! — громогласно вещал подвыпивший Семеныч.

Тут он заметил меня и без особого удивления проговорил:

— А вот и Танюха! А мы тут с Захарьевной о медицине беседуем. Я вот считаю, что все болезни от нервов, а она не соглашается! Она того мнения придерживается, что все исключительно от питания...

Захарьевна покосилась на меня, на всякий случай придвинула поближе свой стакан и ехидно проговорила:

— И которых сегодня привезли — тоже от нервов?

— Ну, Захарьевна, это уж ты перегибаешь! Тут, понятно, другое дело, несчастный случай. Хотя, если разобраться, может, и оно от нервов. Нервничали люди, через это газ закрутить забыли, потом закурили, опять же от нервов — и бабах! — Семеныч повернулся ко мне и сообщил: