– И как следователь отреагировал?
– Сказал, что это очень безответственно – принимать деньги
без счета. Я ответила, что я вообще такая, и посоветовала им обратиться к
господину Потапову за дальнейшими разъяснениями.
– Да, Потапов им, пожалуй, разъяснит. Он уж точно скажет,
что ни про какие доллары не слышал, все чисто, по закону. Мерзкая ситуация. Все
эти игры с деньгами хороши, пока все спокойно. А начнут разбираться – по
документам одна сумма, в действительности – другая. Еще какая-нибудь статья УК
всплывет. Лучше уж держаться рублевой версии. Что ты вообще знаешь про эту
сделку?
– Ничего. Просто получила деньги и теперь изза них могу
сесть в тюрьму. Они собираются доказывать, что я вынудила дядю продать дом и
землю, потом довела его до самоубийства и украла все деньги.
– Бред!
– Вот именно. Но Карпачев грозил именно этим. Если его
творческая мысль пойдет в том же направлении, они еще придумают, что это
никакое не самоубийство, что именно я взяла и убила его.
– А записка?
– Приставила пистолет к голове, заставила написать. Кстати,
им Анжела сильно помогла. Накатала на меня форменный донос – будто я за все
время своего пребывания здесь только тем и занималась, что всячески издевалась над
дядей-инвалидом, мешала врачам оказывать своевременную квалифицированную помощь
и склоняла его к продаже дома. Надо же, а ведь такой любезной и приветливой
девушкой казалась.
– Ладно, не драматизируй. Давай подумаем, как будем
действовать. Зинченко, заместитель Карпачева, намекал, что хороший адвокат
быстро развалит это дело.
– Погоди, адвоката нанять мы еще успеем. Меня тут посетила
одна мысль. Вот мы говорим – странное дело. А почему? Потому, что есть в нем
несуразности, нестыковки, противоречия.
– Например?
– Смотри, какая картина получается, если верить записке. Я
привожу деньги, дядя прячет их в сейф. Вечером мы желаем друг другу спокойной
ночи и мирно расходимся. А утром дядя встает, зачем-то открывает сейф,
обнаруживает пропажу и в отчаянии – он теперь нищий и бездомный! – идет
топиться. Так?
– Допустим. И что дальше?
– Дальше – полная ерунда. Эти деньги – лишь малая часть
того, что дядя уже получил за дом и землю. Он сам мне об этом говорил. Кстати,
и Потапов что-то такое буркнул, мол, на фиг Избуцкому была эта суета, ведь
предлагал он всю сумму сразу загнать на его счета. Выходит, дядя, когда писал
записку, забыл, что у него несколько миллионов в банке?
– Значит, есть счета в банке? – оживился Вадим. –
Интересно, в каком?
– Этого я не знаю.
– Так, так, – промурлыкал Баратынский. – Интересно
выходит. Образ бедного старика тает, вырисовывается богатый дядюшка?
– Насколько я в курсе, поместье стоит миллионов
десять-двенадцать долларов. Хотя дядюшка не только богатый, но человек мудрый,
в этом ему не откажешь. Он однажды сказал: «Мне отказали ноги, но не разум». Я
не поверю, что сегодня утром у дяди вдруг помутился рассудок, причем до такой
степени, что он все перепутал и с горя утопился. Опять же – где деньги, которые
я привезла? Может быть, в них все дело?
– Ограбление? Почему нет? Послушай, а не мог Потапов
организовать всю эту историю? Хватило же у него ума на проект с русалками.
Решил забрать свои денежки обратно, заодно и тебя подставить.
– Он же не знал, что я приеду за деньгами. Это дядя в последний
момент придумал, хотел, чтобы я с Потаповым познакомилась, убедилась, какой это
замечательный человек, и перестала подозревать в убийствах.
– У криминальных ребят, если речь идет о больших деньгах,
мозги работают быстро. Уверен, ему не впервой такие штучки проделывать. И
помощнички у него – видела, какие шустрые? Почувствовали угрозу своим интересам
– и убили двух человек. Не остановило даже то, что убивают звезду телевидения.
– Все равно не сходится. Основные деньги Потапов не сможет
вернуть, зачем ему мараться изза этого миллиона?
– Знаешь, такие типы могут и за сто рублей удавить. Иногда
это вопрос принципа. Правда, в эту схему не укладывается записка. Слишком она
подробная, выверенная, полная намеков и наводок. Не похоже, чтобы Виктор
Федорович писал ее под чью-либо диктовку.
– Да, ясности никакой. Что делать? Сидеть сложа руки и
ждать, когда мудрый следователь тебе все объяснит? Но мне он скорее всего
объяснит, сколько лет я проведу за решеткой. Эх, если бы не Карпачев...
– Знаешь, Карпачев тоже не всесилен. Мало ли, что их там
связывало с Виктором Федоровичем. На силу всегда надеется другая сила.
– Прежде чем меряться силой, скажи: ты хоть веришь, что я
денег не брала и дядю дом продавать не заставляла?
– Хватит глупости спрашивать. Хочешь новость?
– Валяй. Она хорошая?
– Как видишь, в последние дни с хорошими проблема. А эта –
просто новость. Пропал Стас Ложкин.
– Пропал? – тихо ахнула Марина.
– Его, оказывается, уже вторые сутки защитники окружающей
среды ищут. Я сам об этом только сегодня узнал. В общем, скандал. Фронт
экологической обороны хочет митинг устроить. Они считают, что Ложкина похитили
и убили люди Потапова.
– Ну, мы-то теперь знаем, что такое возможно, – вставила
Марина. – Ты заметил? Куда ни кинь – всюду уши Потапова торчат. Над этим
стоит поразмыслить. Еще одного трупа только не хватает!
– Ты есть хочешь? – неожиданно сменил тему
Баратынский. – Нужно тебя накормить.
– У меня как-то весь аппетит пропал. Боюсь, надолго. Слушай,
я вдруг подумала, что самоубийство дяди нанесло серьезный удар по нашим планам.
Как без него передать улики по убийству Артема и Ирины в милицию? К Карпачеву
теперь не подступишься.
– Придется обходиться своими силами. Впрочем, постой, как же
это я раньше не додумался?!
– Эврика?
– Вроде того. Публикация! Или лучше – телесюжет.
– Ты о чем? – встревожилась Марина.
– Надо опубликовать интервью с Аллой Сарьяновой, где она
расскажет об афере с русалками.
– Но ведь тогда ее могут убить!
– Как раз наоборот – публикация автоматически обеспечивает
ее безопасность. Это классика. К тому же она объяснит появление мобильного
телефона Ирины Медынцевой с ее признанием. И сама передаст его милиции.
– А видеокамеру Фиша кто передаст?
– Да я могу сказать, что нашел ее на пляже. И дело с концом.
– А если Фиш выступит?
– И расскажет историю про юную деву, обокравшую его
гостиничный номер? Про человека в маске, который сразу после этого отобрал у
него камеру? Да он станет всеобщим посмешищем! Его друзья-тусовщики решат, что
парень нанюхался чего-нибудь вредного. Если милиция спросит у него про камеру,
гарантирую – поклянется мамой, что потерял.
