Онлайн книга «Охваченные членством»
— Сколько? — Два! — Хрен вам, мамаша. Римское пять! За все твои, десантура, агу-немогу! Пять нарядов в неочередь! За все твои хиханьки-хаханьки в строю! И будешь рогом упираться, сотворю я с тобой, чего Содом не делал со своим геморроем! Ты понял меня? — Так точно! Вас понял! Прием! Согласен. — Бери тулуп, лепи бороду, шлепай эмбрионов веселить! Ты у нас веселый, ты шутить любишь, особенно над старшими по званию, тебе и карты в руки, хрен в кулак. Кру...гом! Арш... Пошел в каптерку. Там каптенармус — «сундук», морда, заплывшая от жира. — Хи-хи-хи! Гвардии Дед Мороз! — Молчи, гнида нестроевая, а то, сука, Снегурочкой сделаю! Надел тулуп. А он на мундир не лезет — маленький. Я на тельник! Воротник не застегивается, голубые полоски видать, а бороду нацепил — и нормально. Прикрыто. Валенки напялил — пятьдесят шестой раздвижной размер. За подарки расписался — мешок за спину, дрын в руку и пошагал. Этот, портянка, в спину: А чепчик? — Елы-палы! Точняк, чуть ведь по привычке берет не прикинул. Надел чепчик, такой типа Тарас Бульба, в зеркало глянул — кошмар. Каптенармус говорит: — Волчара ты переодетый! «Ну, погоди!» — мультфильм, пятнадцатая серия! Зародыши в детсадике от страха укакаются! — Как бы, — говорю, — ты сам, Ален Делон хренов, не обделался по уши! И выдвигаюсь в подшефный детсадик. Навстречу взвод разведки из поиска ползет чуть живенький. Салаги языки вывалили, едва сапогами на них не наступают, кажется, и «папы-мамы» не говорят, до того замордованные, а туда же: Здравствуй, Дедушка Мороз С бородой из ваты... Ты подарки нам принес, Пидарас горбатый! — Принес, — говорю, -— принес... Хренов панамку! Они от усталости даже и смеяться не могут. Так, покривились чуток. На них снаряжения, как на ишаке хлопка! Я на первом году тоже потаскал, чуть росток из меня не вылез! Теперь-то ничего, пообмялся. А им-то с непривычки — семисят два кило выкладки! И об сексе думать забудешь! Известное дело, десантник пять минут — орел, а все остальное — лошадь. На полосе препятствий рота уродуется. И тоже: Дед Мороз, Дед Мороз, К хрену валенок примерз... Вот сволочи, раком стоят, разогнуться не могут, а языками цепляют! А один, аж на нем бушлат от пота дымится, рот, как рыба, разевает, а голоса почти нет. Прислушался, а он шепчет: У тебя в мешке Растет хрен в горшке! — Ладно, — говорю, — Маленький Мук, счастливо тебе дальше корячиться... Мы это уже проходили! Полгода до дембеля осталось... Тут один Менделеев на логарифмической линейке сосчитал, сколько часов и минут до дембеля. А по мне, так считай не считай — короче не будет. И уже на проходной дневальный, в парадке, весь начищенный, что морда, что бляха на ремне, что ряха под беретом, сияет. — Позавидовать, — говорит, — можно, тут личный состав наукой побеждать овладевает, из задницы дым идет, а которые в садик откомандированы! Там воспитутки и нянечки! И манная каша с какавой! Хорошо тому живется, кто с молочницей живет, Молоко он попивает и молочницу... Вот почему русский человек так устроен, что обязательно в рифму сказать нужно! Лучше бы стихотворения Пушкина учили или басни Крылова! А то помнят всякую мутату! Но обязательно, чтобы в рифму! Очень замечательно поэтический у нас народ! Вышел в город! Красота! Лучше, чем в увольнении. Все идут, улыбаются мне! Елки тащат. Навстречу — патруль! У меня очко жим-жим! Хорошо, не побежал по старой воинской традиции. А они культурно мне честь отдают. Вот, думаю, до чего я нервный стал! У меня же мала, что увольнительная в кармане, у меня же морда Породой заклеена! Красота! Настроение сразу поднялось! В детский садик при-хожу — вообще! Мандаринами пахнет! Елкой! Директриса, божья коровка такая: — Пожалуйста, пожалуйста, дети уже ждут!.. В зал захожу: — Здорово,ребята! Они тихонечко так, словно с другого берега реки, по складам: «Здравствуй, Дедушка Мороз!» А в садике холодина! Они в трусиках и белых колготочках. <Снежинки в марле и зайчики — ушки из вафельных полотенец кривенькие врозь. Сидят как мышки — совсем дисциплиной задроченные! Набрал я побольше в грудь воздуха и так побасистее: — А ну-ка, детки! Что такое: на дворе горой, а в избе водой? Они нараспев: — По-дар-ки... Я прямо обалдел! Думаю, а действительно, в натуре! « На дворе-то возами, а в избе-то слезами!» Во, и я и рифму заговорил! — А ну-ка, детки! Что такое: в гору бегом, а с горы кувырком? Они хором: — Ленин... И чего-то мне их так жалко всех стало! Просто даже в душе защемило! Думаю, ну я-то — ладно, гвардии сержант, мне замполит мозги компостирует, комсорг политинформации проводит, но у вас-то счастливое детство должно быть хоть кое-как! Что же вы сидите, как грибы сушеные на веревочке. И воспитательницы по углам, как цырики на вышках... — А ну-ка, — говорю, — сейчас мы в паровоз играть будем... Цепляйтесь за мою шубу! Ну-ка, товарищ музыкальный руководитель, нам маршик типа «Полонез Огинского» врежьте! В общем, как мы дали! Часа через два они мне у шубы всю задницу вырвали и по швам, и в клочья. Хоть на детей стали похожи! И орут, и поют, и пляшут! И подарки тут же едят! Мандарины, шоколадки... Ну, и на мне ездят, как на паровозе! Кончились игры, когда мы елку уронили. Во радости-то было! Но директриса тут электричество вырубила! А то мы и елку бы по шарикам раскатали! Директриса, божья коровка, меня за рукав и в кабинет. — Огромное, — говорит, — вам спасибо! Передай те командованию нашу большую благодарность. И сует мне в карман поллитру! — Я, — говорю,— не пью! — Нет-нет! Это наша традиция... А вы, извините, кто по воинской специальности? — Инструктор рукопашного боя... — Да-да-да, я так и подумала! Огромное вам спасибо. И, пожалуйста, передайте командованию, что у нас большая просьба, чтобы в следующий раз Дед Мороз был из хозвзвода!.. Очень просим! Понимаете, чтобы не из строевого состава, а там писарь, повар... И хорошо бы не десантник! И не гвардеец! Очень бы хорошо. Я в часть вернулся. Полбанку — старшине. — Вот,— говорю,— только одна беда: тулупчик в полную негодность пришел... |