Книга Китайская петля, страница 3 – Вячеслав Антонов

— Видишь, — показал господин Ли Ван Вэй, — здесь их убивали. Трава стала мокрая от крови, вода красная.

— Занятно… — ответил Андрей, без всякого выражения в голосе.

— Занятно? И это все, что ты можешь сказать?

Андрей молча пожал плечами. Обойдя пруд, они оказались перед нагромождением серых крупнозернистых глыб, исполосованных длинными тенями и полосами света, в череде которых то вспыхивали, то пригасали пучки шаровидных бледно-желтых хризантем.

— «Камень — лучший друг возвышенного мужа», так говорил поэт Бо Цзюйи. А здесь воины проверяли мечи, — показал Мастер, — видишь, на камнях до сих пор следы ударов. — Китаец притронулся к каменному боку, поблескивающему кубиками кварца.

— Вижу, — ответил Андрей.

Он сжал правую руку в кулак, отвел большой палец и медленно провел им по неглубокой, стершейся от времени борозде.

— Вы хорошо говорите, Ши-фу . Будто сами побывали в том времени.

— Может, и побывал. А ты хотел бы? — ответил Мастер.

— Простите, не понял.

— Я плохо говорю по-русски?

На самом деле он говорил хорошо, почти без акцента.

— Я не понял вопроса, — повторил Шинкарев.

— Ты хотел бы побывать в том времени? Увидеть войны, штурмы городов? Тех воинов?

— Разве можно попасть в другое время? — спросил Андрей.

— Если повезет, можно даже вернуться.

— Весело… И каким образом?

— С помощью Учения. Можешь считать его китайской магией.

— Магией, — разочарованно хмыкнул Андрей, сплюнув на дорожку.

— Доплюешься, губы заболят, — заметил Мастер. Он ожидал разговора, но не такого — «Потомственный маг Василий Пупкин: элитная чистка кармы, приворот…» Вообще, Андрея, как и других «белых» учеников, допускали к занятиям на трех условиях: не играть в магию, не лезть в философию и ничего не изобретать в технике. Андрей охотно принял стандартные правила школы, помня изречение китайского ученого семнадцатого века Чжоу Жудэна, которое любил приводить его Мастер: «Дао по своей сути не есть нечто необыкновенное. Оно там, где учащиеся учатся, крестьяне пашут землю, монахи декламируют сутры, чиновники управляют, и каждый радуется своей доле». Однако правила менялись прямо на глазах, и вряд ли китаец позволит Андрею и дальше просто «радоваться своей доле».

— Да мы о чем говорим-то? — Андрей тряхнул головой, словно отгоняя сон. — Вы это серьезно?

— Вполне серьезно. Побеседуй со своим руководством. Надеюсь, своих начальников ты считаешь серьезными людьми?

— До сих пор считал.

— Можешь считать и дальше, — заверил его Мастер. — Постарайся понять: любой Воин, развивающий свою внутреннюю силу, — ты ведь этому учишься у меня? — подходит к такому пределу, дальше которого он может двигаться лишь с помощью магии. Твой срок подошел, и выбора у тебя нет, — сказал он неожиданно жестко.

— Выбор всегда есть, — твердо ответил Андрей, — как говорил наш Горбачев, «есть другая альтернатива».

— Хорошо, скажем иначе, — смягчил тон китаец, — у тебя есть возможность. Довольно редкая возможность.

— Возможность чего?

— Участия в большом магическом действии, связанном с переносом личности во времени.

— А кем я буду? Там, в другом времени. — Андрей все еще не мог поверить, что Мастер говорит серьезно.

— Моим учеником, разумеется. А ты думал, китайским императором? — усмехнулся китаец.

За разговором они успели выйти к пристани. Андрей огляделся, глубоко вдохнув влажный речной воздух. Казалось, время остановилось для этого города. Как и сотни лет назад, одно-двухэтажные дома фронтом стояли вдоль берега, грязноватая побелка стен начиналась прямо от низкой набережной, сложенной из груботесаных камней. Высокий арочный мост, отражаясь в глинистой воде, образовал круг, в который безостановочно втекала река, разлинованная полосами мелкой ряби. Под мостом стояла темная бочкообразная барка, с высокими бортами и плоско-срезанной кормой. Окутанные влажным воздухом, соединяющим бледно-голубое небо и голубые блики воды, над старой черепицей крыш поднялись кроны деревьев Тигрового холма, а над ними высокая островерхая пагода с загнутыми карнизами на каждом из своих уступов.

— Какие у тебя планы? — спросил Мастер.

— Сейчас в Питер, оттуда в отпуск, в Красноярск. Давно в Сибири не был.

— Хорошо. Через месяц я буду в Красноярске. Там ты и дашь окончательный ответ. Но прежде я прошу тебя помочь мне в Москве.

— Чем именно?

— Немного напугать одного человека. Он очень мешает российско-китайской дружбе. Дело легкое, без крови; кстати, можешь сообщить о нем своему начальству.

— Я подумаю.

К пристани подвалил широкий низкий катер, в это же время с ближайшей улицы вывернул черный «мерседес»с притемненными стеклами. Спустя несколько минут снова рявкнул винт, вспенилась коричневая вода под кормой. Махнув на прощание Андрею, Мастер подошел к машине, не торопясь устроился на заднем сиденье и по-китайски скомандовал водителю:

— В Шанхай!

— Мы бы могли подбросить его, — трогаясь, водитель кивнул на уходящий катер, подразумевая Андрея.

— Ему лучше побыть одному.

— А почему именно этот?

— Других земля не примет.

Водитель, казалось, нисколько не удивился странной фразе.

— Так он согласился?

— Он пойдет, — уверенно ответил Мастер.

— А я? — при этом вопросе на бесстрастное лицо водителя прорвалось неожиданное волнение.

— И ты пойдешь, Чен. Решено.

Тот, кого Мастер назвал Ченом, явно успокоился, удобнее устроился на мягком кожаном сиденье и сосредоточился на дороге — «мерседес» выехал на автостраду, резко набирая скорость.

— Но сначала, — продолжил господин Ли Ван Вэй, — ты поедешь в Красноярск, в город этого человека. Нужно помочь нашим… ты знаешь, в чем.

— И он будет с нами?

— Посмотрим. Главное, пусть сделает дело в Москве.

— В Москве у нас надежные кадры, им хорошо заплатят. Сами справятся.

— Нужно, чтобы работал он. Работу надо снять на камеру.

— Крючок?

— Не только. Товарищи из даосского отдела ЦК КПК, которые отвечают за проект, хотят сами видеть работу этого северного варвара.

— А зачем нам всеобще возня в Красноярске? — спросил Чен уже на въезде в Шанхай, когда в перспективе автострады, заполненной «тойотами»и «ниссанами», показалось нагромождение туманно-голубых небоскребов. — Если проект удастся, дивиденды будут такими, что и во сне не снились.