Онлайн книга «Свет иных дней»
|
«Нам даны глаза Бога, – думал Давид. – Глаза, способные видеть неизменимое кровавое прошлое так, как если бы все это творилось сегодня. Но мы не Бог, и слепящий свет истории может нас уничтожить». Гнев охватывал его все сильнее. Неизменность. Почему он должен был мириться с такой несправедливостью? Или возможно все же что-то с этим поделать? Но сначала ему следовало придумать, что он скажет Хетер. Когда Бобби заглянул к Давиду в следующий раз, через несколько недель, его потряс запущенный внешний вид брата. Давид был одет в мешковатый комбинезон, который он явно не снимал уже несколько дней подряд. Волосы его спутались, выбрит он был кое-как. В квартире царил еще больший беспорядок, кругом валялись софт-скрины, раскрытые книги и журналы, блоки желтой отрывной бумаги, ручки. На полу, вокруг переполненной корзинки для бумаг, были разбросаны засаленные бумажные тарелки, коробки от пиццы, картонные коробочки для еды, предназначенной для разогревания в микроволновке. Но на этот раз Давид проговорил защищающимся, даже извиняющимся тоном: – Это не то, о чем ты думаешь. Думаешь, червокамеромания, да? Может быть, и мания, Бобби, но похоже, я от этого избавился. – Так что же тогда… – Я работал. На стене висела белая пластиковая доска, исписанная красным фломастером. Уравнения, обрывки фраз по-английски и по-французски, соединенные извилистыми стрелками и петлями. Бобби осторожно проговорил: – Хетер сказала мне, что ты отказался от участия в проекте «Двенадцать тысяч дней». Ну, насчет подлинной биографии Христа. – Да, отказался. И ты, конечно, понимаешь почему. – Так чем же тогда ты тут занимаешься, Давид? Давид вздохнул. – Я пытался прикоснуться к прошлому, Бобби. Пытался, но у меня ничего не вышло. – Вот это да! – ахнул Бобби. – Я тебя правильно понял? Ты попробовал воспользоваться «червоточиной» для того, чтобы изменить прошлое? Ты это мне хотел сказать? Но ведь твоя теория утверждает, что это невозможно. Так? – Так. Но все же я попытался. Я провел несколько экспериментов в «Червятнике». Я попробовал послать сигнал назад во времени через маленькую «червоточину» – к самому себе. Всего через несколько миллисекунд, но этого было бы достаточно для доказательства принципиальной возможности. – И? Давид кисло усмехнулся. – Через «червоточину» сигналы могут перемещаться по времени вперед. Именно так мы видим прошлое. Но когда я попытался послать сигнал во времени назад, получилась обратная связь. Представь себе, что фотон покидает мою «червоточину» несколько секунд назад. Он может лететь к будущему устью «червоточины», потом – вернуться во времени назад и появиться из прошлого устья в тот самый момент, когда начал свое путешествие. Он накладывается на самого себя… – … и удваивает собственную энергию. – Более того – поскольку в силу вступает еще и эффект Допплера. Это позитивная петля обратной связи. Частица излучения может странствовать по «червоточине» вновь и вновь и накапливать энергию, потребленную из самой «червоточины». Постепенно накопленный запас энергии становится настолько велик, что разрушает «червоточину» – за долю секунды до того, как она начинает действовать как настоящая, полноценная машина времени. – Короче говоря, твоя экспериментальная «червоточина» сгорела синим пламенем. Давид сухо ответил: – И более ярко, чем ожидал. Похоже, старина Хокинг был прав насчет хронологической защиты. Законы физики не позволяют создать машины времени обратного действия. Прошлое – это релятивистская блокирующая вселенная, будущее – квантовая неопределенность, и они соединены в настоящее, которое, как я полагаю, является квантовым гравитационным интерфейсом… Прости. Технические подробности не имеют значения. Понимаешь, прошлое подобно надвигающемуся леднику, наползающему на жидкое будущее. Каждое событие замерзает на месте внутри кристаллической структуры, замирает навсегда. И что главное – так это то, что я знаю лучше кого бы то ни было на планете: прошлое изменить нельзя. Оно открыто для наших наблюдений через «червоточины», но оно неподвижно, фиксировано. Понимаешь, каково это ощущать? Бобби походил по комнате, перешагивая через горы бумаг и книг. – Отлично. Ты страдаешь. Ты пользуешься заумной физикой в качестве самолечения. А как же семья? Ты хоть когда-то о нас вспоминаешь? Давид зажмурился. – Расскажи. Пожалуйста. Бобби сделал глубокий вдох. – Что ж… Хайрем стал еще старательнее от всех прятаться. Но планирует извлечь еще больше прибыли из прогнозов погоды – а эти прогнозы будут отличаться высочайшей точностью, поскольку они будут основаны на четких данных столетней давности – спасибо червокамере. Он считает, что, скорее всего, удастся даже разработать системы управления климатом на основе нашего нового понимания долгосрочных климатических сдвигов. – Хайрем – это… – Давид запнулся в поисках подходящего слова. – Это явление. Есть ли предел у его капиталистического воображения? А о Кейт какие новости? – Присяжные совещаются. – А я считал, что улики исключительно косвенные. – Так и есть. Но увидеть, что она действительно находилась за терминалом в то время, когда было совершено преступление, увидеть, что у нее была такая возможность… думаю, из-за этого поколебались многие присяжные. – Что будешь делать, если ее признают виновной? – Я еще не решил. Так оно и было. Окончание процесса было черной дырой, жаждавшей поглотить будущее Бобби, – такой же неотвратимой и нежеланной, как смерть. Поэтому он предпочитал об этом не думать. – Я видел Хетер, – сказал он. – Она неплохо держится, несмотря ни на что. Опубликовала подлинную биографию Линкольна. – Отличная работа. А репортажи о войне в регионе Аральского моря просто блестящие. – Давид пытливо посмотрел на Бобби. – Ты должен гордиться ею – своей матерью. Бобби задумался. – Наверное, должен. Но я даже не знаю, какие чувства должен к ней испытывать. Знаешь, я видел ее с Мэри. Какие бы ни были между ними трения, между ними существует связь. А я ничего такого не чувствую. Наверное, это моя вина… – Говоришь, видел? В прошедшем времени? Бобби повернулся к нему. – Похоже, ты ничего не слышал. Мэри ушла из дома. – О… Как жаль. – Они в последний раз переругались из-за того, как Мэри пользуется червокамерой. Хетер просто с ума сходит от тревоги. – Но почему она не выследит, не разыщет Мэри? – Она пыталась. Давид фыркнул. – Глупости. Как хоть кто-то из нас может спрятаться от червокамеры? |