Онлайн книга «Бремя стагнатора»
|
Вопреки ожиданиям, содержание свитка оказалось совершенно неинтересным. Кайноль от разочарования даже зубом цыкнул, спохватился, посмотрел на курьера – нет, слава Небесному Диску, спит. Но и трехлучевого командира понять можно: собрался насладиться прикосновением к тайне, а тут скукота сплошная. Речь шла о каком-то большом котелке в три человеческих роста, что можно установить на корабль и плыть с его помощью без парусов и весел. И якобы такую штуку строят в Чжандоу, о чем автор записки имеет честь сообщить. «Тьфу, глупость! Детские сказки! Хорошо еще легенду о летающем змее сюда же не приплели. Или про глазастого мальчика с совой, что вечно влипал в какие-то передряги. Хотя… – Кайноль даже писать перестал, пораженный внезапной догадкой. – А вдруг это шифр?! И письмо на самом деле имеет совсем другое значение? Тебе-то какое до всего этого дело? Переписывай, запечатывай обратно сумку, да проваливай, пока курьер не проснулся». Командир заскрипел писалом быстрее, копируя текст дословно, буква за буквой. Даже ошибки. И еще подумал: «Не забыть бы завтра с утра отправить слугу в город, на рынок. За тростником. Покапризничать, что давно, мол, не ел этой вкуснотищи, ступай, купи связочку, побаловать хозяина». Одна связка – один свиток. А вечером Калдиса в лесу будут ждать. * * * «Нет, наверное, сегодня тоже не придет…» С самого утра Илама чувствовала себя плохо. Перестаралась на днях с одним клиентом, вдобавок почти сразу после извечного женского недомогания. И зачем только согласилась? Нет, жаловаться не на что – заплатил он даже больше, чем обещал. Но с головой у него явные и очень большие нелады. Не успела она раздеться, как он потребовал взбить волосы, свить из них пару рожек, встать на четвереньки, ржать и брыкаться. Изображать норовистого скакуна. А потом еще и сам верхом сел: кавалерист, чтоб ему сдохнуть! Пятками пришпоривал, ремень на шее затянул – узда, значит, – да так сильно, что аж глаза на лоб полезли. Надо было, конечно, сегодня на работу не выходить. Отлежаться, перевести дух. Но тут примчалась Сансара вся в слезах – снова приходил ее бывший хозяин, избил по пьяному делу едва ли не до смерти, отнял все деньги, какие нашел, да еще забрал пару побрякушек. Подруга показала живот и бедра в сине-фиолетовых разводах. В таком виде, понятно, работать она не могла, а если бы и рискнула – первый же клиент, разглядев «украшения», выкинул бы на улицу. Хорошо если не в окно. Пришлось отдать ей почти все, что было. Да и как не отдать, когда Сансара не раз помогала ей самой. Выходила, например, во время мора, когда Илама совсем еще соплячкой впервые появилась на улицах Морской столицы. В городе свирепствовала Черная Язва, девушка подцепила ее моментально: бесшабашная была, думала, что именно ей-то все нипочем, и пока более опытные подруги сидели по домам, отправилась работать. На третий день слегла, и если бы не Сансара, неизвестно еще не ушла бы, в конце концов, греться к светлому престолу Небесного Диска. Но помощь помощью, а жить-то на что? Хочешь не хочешь, а пришлось выйти на Веселую улицу. Еще один день потных рук и масляно блестящих глаз, грязных трактирных лавок и дешевых матросских ночлежек. «А что если и сегодня не…» – Илама! Девушка вздрогнула и обернулась. «Это же его голос!» – Саргамо! Он шел прямо к ней, наискось через всю улицу, высокий, светловолосый, широкоплечий – истинный северянин, из тех, по которым грезят ночами богатенькие аристократочки. Такой сильный и такой неистовый. Щегольской вышитый плащ развевался от быстрой ходьбы, ветер трепал золотистые кудри. Перевязь затянута так, чтобы рукоять палаша покачивалась точнехонько на уровне пояса, под правую руку. Выглядел он потрясающе – прямо как пресветлый посланец Небесного Диска перед битвой со злом. Вот странно, а в первый раз он показался ей скучающим повесой, искателем новых ощущений. Не стесняясь посторонних глаз, Илама кинулась навстречу, обняла, прижалась бедром. – Благородному господину скучно? – Бывает иногда, – неопределенно признался он. – А что, ты не занята? – Для благородного господина у меня всегда найдется несколько приятных мгновений. – Ну, раз так, пойдем к толстой Бреде? Давненько не радовали старуху… С этими словами Саргамо привычным жестом обнял ее за талию. – Только… – девушка замялась. – Что – только? – Я больше не возьму с тебя денег. – Почему? – казалось, он обрадовался ее словам. – Потому, что те, кто платят – мои клиенты. – А я? – Не хочу, чтобы ты был моим клиентом. – А кем же тогда? – Ну… я еще не придумала. – Да? – Саргамо остановился, посмотрел девушке прямо в глаза, – совсем-совсем не знаешь, или все-таки есть какие-нибудь предположения? Илама совершенно неожиданно для себя смутилась. – Я еще не знаю. Но точно я знаю одно: ты никогда больше не будешь моим клиентам, а значит, никогда не сможешь меня ни купить, ни продать. – Ты все никак не можешь забыть нашу первую встречу? – Мне трудно забыть, Саргамо. Этот мерзкий кожевенник… бр-р-р… от него несло какой-то кислятиной. Пыхтел, сопел, гордился своей мужской силой, как племенной скакун. Приглашал меня к себе прислужницей, три монеты в день обещал. Ха! Три монеты я за раз получаю, бывает и больше. А чем я у него прислуживать буду, дураку ясно. – И что ты ответила? – Послала. Сказала, что за такие деньги к нему даже трактирная поломойка не пойдет. Он сначала грубить вздумал, смотри, говорит, не пожалей потом. Аристократик, мол, тебя попользует и выбросит, а потом начнется самое неприятное. Я посмеялась. Он уже собрался уходить, остановился в дверях, сказал: «Ну, если передумаешь, приходи». Дом назвал и улицу. Так что, – кокетливо хихикнула она, – если ты меня обижать будешь, уйду кожевнику прислуживать. – За три монеты? Девушка провела пальчиком по ладони Саргамо: – Всегда можно поторговаться. – А со мной, значит, больше не хочется? – Нет. Ты не похож на обычного клиента. Ты вроде делаешь и говоришь, как они, но немного по-другому. Поверь, мне есть, с чем сравнивать. И, – она немного понизила голос, – в постели ведешь себя не как все. Обычно мужчины либо стараются побыстрее получить свое, либо ждут, чтобы я отрабатывала уплаченное. Ни первые, ни вторые не думают обо мне. А ты… Она покраснела и замолчала. Саргамо решил ее подбодрить: – Я… – Ты другой, Саргамо. Особенный. – В нашем роду принято уважать женщин. |