Книга Занимательная механика, страница 10 – Вадим Панов

— Вы ведь знаете, что я вас никогда не обманывал.

— Верно, не обманывал, — кивнула Мама Валя. — Просто иногда ты отказываешься отвечать на вопросы.

Очкарик молча развел руками, всем своим видом показывая, что следует думать, какие вопросы можно задавать, а какие — нет.

— Впрочем, не буду скрывать: ты прав, я не ждала от этой книги многого. — Старушка снова улыбнулась. — Мне был интересен взгляд со стороны.

— Взгляд этой девицы? — удивился Федор.

— Она имеет право на свою точку зрения, — отрезала Валентина Сергеевна. — Она постаралась ее высказать, и мне было интересно узнать, что «эта девица» думает о моих детях.

Шесть лет назад умер отец Левы, из всех родителей осталась только Мама Валя, и иногда она обо всех друзьях говорила как о своих детях.

— И что она думает? — полюбопытствовал Федор.

— Неважно. В чем-то я с Катей согласна, в чем-то нет. Но теперь мне стало интересно: ты ощущаешь себя частью потерянного поколения?

Вот тебе и поболтали.

— Непростой вопрос, — после паузы пробормотал Очкарик.

— Спасибо.

Волков подумал еще пару секунд, затем медленно начал:

— С одной стороны, ни я, ни Лева, ни Петрович не потерялись.

— Верно, — подтвердила Валентина Сергеевна.

— Но это еще не значит, что мы не из потерянного поколения.

— Тоже правильно.

— Но что есть потерянное поколение?

— Объясни ты. Если, конечно, чувствуешь себя его частью. Если согласен с такой постановкой вопроса.

«Согласен… А действительно: согласен ли?» Федору доводилось слышать это словосочетание по отношению к своим ровесникам, но, честно говоря, он никогда над ним не задумывался. Некогда было — работал.

— Потерянное… Наверное, имеется в виду то, что наша жизнь пошла не так, как было задумано?

— Разве все расписывают свою жизнь на годы вперед?

— Кто-то расписывает, — серьезно кивнул Очкарик. — Я, поступая в институт, точно знал, что буду инженером, и я хотел им быть. А в итоге?

— Ты недоволен? — с легким нажимом произнесла Мама Валя. — Ты ведь мог стать инженером. Ты мог бы работать по специальности в крупной компании. Я знаю, тебя приглашали не только в аспирантуру, но и в «Боинг».

— В «Сименс», — машинально уточнил Федор. — Но это не важно.

Его научный руководитель плотно сотрудничал с немцами еще во времена СССР и рекомендовал подающего надежды инженера в солидную компанию.

— Жил бы сейчас в Германии, хорошо зарабатывал… но ты выбрал другой путь, тот, к которому лежала твоя душа. Так?

— Так, — признал Очкарик.

— Поэтому вопрос: какова вероятность, что, если бы СССР не распался, ты бы продолжил свою расписанную на годы вперед жизнь, работал бы в НИИ или на заводе, а не стал бы сыщиком?

— Полагаю, вероятность невысока, — поразмыслив, ответил Волков.

Уж больно нравилась ему его работа. Даже не работа — занятие. Трудно назвать работой то, к чему лежит душа.

— А не получилось бы так, — продолжила старушка, — что, сохранись СССР, ты бы стал инженером, служил в НИИ или на заводе, а к сорока годам запил горькую, потому что не сделал бы то, к чему лежит твоя душа? Ведь жизнь была расписана на годы вперед. Встряска помогла тебе определиться, изменить жизнь, а не случись ее? Отказываться от синицы в руках очень трудно.

— Хотите сказать, что я один из тех, кому развал Союза принес удачу?

— Наверное, нет, — подумав, ответила Валентина Сергеевна. — Ты сильный и упорный мальчик, ты бы все равно нашел свой путь. И уж конечно бы не спился.

— Но сильных немного, — понял Федор ее мысль. Большинство предпочитает плыть по течению.

— Мне понравилось, что вопрос о потерянном поколении привел тебя в замешательство, — улыбнулась Мама Валя. — Ты не прячешься за обстоятельствами, не ищешь виноватых на стороне, просто делаешь свое дело. Упорно. Целеустремленно. Поэтому у тебя все получается… — Она выдержала паузу и вновь улыбнулась: — Очкарик.

Мама Валя крайне редко называла Федора кличкой, и в ее устах она всегда звучала очень нежно.

В любом поколении есть победители и побежденные. Есть те, кто встанет выше сверстников, и те, которые опустятся вниз. Так было, есть и будет. В любом веке, при любом общественном строе. Внешние же обстоятельства, какими бы тяжелыми они ни были, на количество победителей и побежденных влияют не сильно, не катастрофически. Зато у неудачников появляется удобный повод поплакаться в жилетку: эх, кем бы я был, если…

Некоторое время Волков и Валентина Сергеевна молчали, а затем старушка поинтересовалась:

— Яшу давно видел?

И закрыла предыдущую тему.

— Давно, — вздохнул Очкарик.

— Зайди к нему, Федя, — попросила Мама Валя. — Он не такой твердый, как Илья или ты, не такой оптимист, как Лева. Ему нужна поддержка.

— Но он даже…

— Зайди к нему. — В голосе старушки послышался металл.

— Хорошо. — Волков знал, что обязательно выполнит просьбу Мамы Вали. — Вы ни о ком не забываете.

— Как можно забыть о детях?

— Не знаю, — улыбнулся Федор. — Не представляю.

На херес Очкарик не успел, захватил только последнюю рюмку. Друзья не обиделись, понимали, что не поговорить с Мамой Валей Федор не мог. Валентина Сергеевна осталась единственным представителем старшего поколения, ее берегли и никогда не отказывали в общении. Договорились продолжить настоящий мужской разговор ночью и пошли на ужин, который, как обычно, затянулся. Затем детей увели спать, женщины оккупировали веранду, а Илья, Федор и Лева отправились в бильярдную, покатать шары. А потом перебрались в гостиную, где все было готово к настоящему мужскому разговору: коньяк, коньяк, коньяк и сигары. Расположились в глубоких креслах, завели неспешный разговор…

А потом запиликал мобильный телефон, и Волкову сообщили, что в туалете казино найден мертвым известный предприниматель Ариф Гусейн.

* * *

Суета, поднявшаяся вокруг комплекса, не оставляла сомнений в том, что все получилось как надо.

Тараканами побежали из ставшего вдруг опасным заведения посетители. Убийство само по себе раздосадует кого угодно, но ведь это только начало: приедут менты, всех запишут в подозреваемые, начнутся неприятные расспросы… Одним словом, надо уезжать, пока в дверях стоят охранники казино, с которыми можно договориться, а не хмурые люди в форме. Кончился праздник. Во всяком случае, здесь кончился. Задвигались такси, заспешили водители, подавая авто к подъезду, и на несколько минут улица стала напоминать привокзальную площадь.