Онлайн книга «Пушкарь»
|
С утра, позавтракав, я отправился в Кремль, надо же было доложиться о прибытии и проведать княгиню. Афанасий радостно меня приветствовал, спросил, как съездилось. Мы поговорили о разном, я спросил о княгине. – Здоровье неплохое, возок ей уже переделали, как у тебя, очень довольна и просит передать тебе благодарность. – К сожалению, тот возок был не мой, сейчас я без транспорта. – Негоже уважаемому человеку пешком ходить, это вопрос престижа. Пешком ходят простолюдины. Пойдем-ка со мной. Мы пошли к конюшне. Поговорив с лошадниками, Афанасий подвел ко мне человека – он хорошо разбирается в лошадях, сходи на торг, обязательно купи лошадь. Ладно, надо слушать умных советов. Выбирал лошадь лошадник, так как я в них не понимаю ничего. Наконец, сделка состоялась, и я взял лошадь под уздцы. Узнав, что хорошие возки на торгу не продают, надо их заказывать у мастера, отправился с лошадью домой. Прохор обрадовался лошади: – Еще бы возок! Пришлось идти к каретному мастеру, обговаривать с ним возок. К сожалению, срок изготовления был велик – два месяца. Я занялся обустройством своей рабочей комнаты – на первом этаже. Захар, который оставался за управляющего, пока меня не было в Рязани, сделал мне кушетку, как в больнице моего времени. Обил ее кожей, сделал стол – подобие письменного, вешалку для пациентов. Когда кушетку застелили белой простыней, на мгновение показалось – я вернулся в свою больницу, и такая тоска меня взяла. Для работы требовался спирт, которого тут не было, но делали хлебное или твореное вино – нечто подобное разведенному самогону или водке. Снова пришлось идти к кузнецу – заказывать подобие самогонного аппарата – змеевик, металлическую емкость и другое. Через три дня все было готово, и я объяснил Захару, как этим пользоваться. Первая порция была опробована, вкус был не очень, местные трактирщики забивали его добавлением ягод. Я сразу решил – только лучшего качества. – А скажи, Захар, где можно взять древесного угля? – Дык, на торгу. Снабдив деньгами, отправил его за углем. Не имея пока оборудования, бросили уголь в чугунок, налили туда нашего самогона, через день осторожно слили через вату. Самое то, практически чистый спирт градусов 70–80, горел чистым синим пламенем. С таким спиртом уже можно было работать, а настояв на орехах или ягодах, употреблять за столом. Наказав Захару заняться изготовлением спирта, я пешком отправился к Афанасию. – Как мне быть с лечением, как обзавестись клиентами? – Тобой уже интересовались в княжеском окружении – спрашивали, примешь ли их тоже, только ты в Касимов уезжал. Я направлю, а как дом твой найти? Ответ нашелся по аналогии – на воротах будет табличка с красным крестом, про улицу я объяснил. Если крупные, центральные улицы еще носили названия, хотя таблички и не было, то про нумерацию никто и не вспомнил. – Слушай, Афанасий, а почему бы вам на каждом доме не поставить номер, будет удобнее искать адрес? – А зачем, все на улице друг друга знают. Я решил зайти с другого бока: – Налоги брать удобнее, купчие на дом оформлять удобнее и много чего другого. Разговор о налогах заставил его задуматься. – Ладно, обскажу князю – как он решит. Проходя мимо торга, решил пройти по лавкам, без особой цели. Торг в те времена не только место торговли – там можно было услышать городские и иные новости, узнать цены на грядущий урожай и много еще чего. Вдруг глаз зацепился за что-то знакомое, я вернулся – за прилавком сидел то ли араб, то ли армянин, и перед ним лежала стопка бумаги. За все мое время нахождения в этом мире бумагу я увидел в первый раз. Я подошел, взял листок. Сонное лицо продавца оживилось. Я потер листок – качество было неплохое. – Сколько стоит? – Уважаемый господин разбирается в товаре, за последнюю седьмицу ты первый, кто заинтересовался, тебе как первому покупателю отдам по копейке листок. – Дороговато! – Товар редкий, дорогой, издалека вез. – Хорошо, давай двести! Продавец подпрыгнул. – Да это почти вся моя бумага. – Вот всю и давай. Я забрал бумагу, араб слащавым голосом спросил: – А писать есть чем? – А что предложить можешь? Из-под прилавка, араб достал серебряную чернильницу – вместе с чернилами: – Куна. Чернильница – чистое серебро. Молча я отсчитал деньги. – Привози еще, я возьму. Дома никто моей радости по поводу приобретения бумаги не разделил. Анастасия пожала плечами: – Для баловства, что ли? – Писать! – Так неграмотные мы. Да, в этом мире писать и читать из женщин почти никто не мог – за исключением княжеских и боярских семей. О неграмотности моих близких я и не догадывался, срочно надо было искать учителя. Полежав и поразмыслив, я направился в ближайшую церковь. Обедня закончилась, народ уже почти весь разошелся. Стоявший у алтаря священнослужитель повернулся ко мне, я перекрестился, подошел, наклонился. – И тебе мир, добрый человечек, – и перекрестил меня. – В чем нужда? Я сбивчиво попытался объяснить, что мне нужен учитель – чтения, письма, арифметики. Святой отец размышлял недолго: – Живет недалеко от церкви дьяк, по причине преклонных лет службу ему отправлять тяжко, но думаю, что тебе он помочь сможет. – Спасибо, святой отец. Он улыбнулся: – Покамест я дьяк. Пройдя к указанному домику, я нашел священника. Почти лысая голова и седая, как серебро, борода, морщинистое худое лицо и неожиданно умные, живые глаза. Одет был в старенькую рясу. – Что привело тебя ко мне, сын божий? Я объяснил ситуацию. – Ну что же, нести свет в народ – богоугодное дело. Жди завтра. Долго я объяснял Анастасии и ее сынишке, что они начинают учиться чтению, письму и счету. Мальчик обрадовался, а Анастасия проявила непонимание: – Зачем оно мне? Как мог, объяснил ей, что моя половина не должна быть неграмотной, что ей придется вести хозяйство, записывать расходы и вести учет. Долгое объяснение сразу вразумило. – Только священника каждый раз кормите, видно, бедновато живет, а потом я с ним рассчитаюсь. С этого дня и всю зиму каждое утро отец Амвросий приходил к нам домой и до полудня учил моих домашних. Миша делал успехи. Священник тоже – я хорошо ему платил, кормил, на старости лет это было ему неплохим подспорьем. |