Онлайн книга «Осквернитель»
Пробная атака – лязг! звон! – болью в натруженном запястье отдается парированный выпад. И сразу контратака! Едва успев убрать из-под удара правую ногу, я разорвал дистанцию, хоть все мои инстинкты и кричали о том, что следует сцепиться и перевести схватку в партер. И точно – миг спустя затупленный кончик учебной шпаги больно ткнул в грудь. Я поморщился и приложил ладонь к тренировочному колету, пошитому из толстой вываренной кожи. – Что с вами, Себастьян? – поинтересовался ничуть не запыхавшийся мастер Васкес, на губах которого блуждала непонятная улыбка. – Вас сегодня просто не узнать! – Пожалуй, достаточно, – вздохнул я, перехватил шпагу за клинок и протянул ее учителю фехтования рукоятью вперед. Тот принял учебное оружие и, откинув со смуглого лица длинные локоны волос, склонил голову набок. – Я уже говорил, что у вас интересная техника боя? – Да неужели? – хмыкнул я, резонно подозревая, что инструктор говорит это каждому своему подопечному. Все же, в отличие от Драгарна, фехтование на шпагах в Стильге особой популярностью не пользовалось, и за денежных учеников стоило держаться руками и ногами. Лично я никаких особых успехов в обращении со шпагой не демонстрировал, зато избавился от болей в спине и набрал утраченную за последние годы форму. Да и трость с клинком оказалась приобретением вовсе не бесполезным. Пусть пока и не доводилось в ход пускать, но мало ли? Жизнь жулика – штука непредсказуемая. – Именно интересная, – уверил меня Васкес. – Это не мешает вам выигрывать девять поединков из десяти. – Об этом я и хотел с вами поговорить. – Инструктор убрал шпаги на оружейную стойку и обернулся ко мне: – У вас есть все задатки фехтовальщика… – Но? – Рисунок ваших действий в поединке ставит меня в тупик. Такое впечатление – в руках у вас не шпага, а… – Васкес замолчал, не в силах подобрать аналогию. – Нож? Нет, нечто более длинное, но недостаточно длинное для полноценного фехтования… – И что с того? – улыбнулся я. – Это мешает. Вы должны принять шпагу, сделать ее своей частью… – Мастер Васкес, вам платят не за то, чтобы вы лезли мне в голову, – холодно заявил я, стягивая колет. – Не надо делать из меня великого фехтовальщика, просто натаскайте и покажите пару трюков. Инструктор вновь откинул с лица локоны вьющихся волос, покрутил черный как смоль ус и вдруг расхохотался. – К слову, об оплате моих трудов… – напомнил он. Я прищелкнул пальцами, и сидевший на скамейке неприметный паренек вскочил на ноги и поспешил к нам, на ходу доставая кошель. – Клаас, рассчитайся с мастером Васкесом, – попросил я, закинул на плечо мокрый от пота колет и зашагал с заднего двора гостиницы, ставшей временным пристанищем учителя фехтования. За забором меня уже дожидалась карета, я приветственно махнул рукой поглядывавшему по сторонам Ори и забрался внутрь. Только закутался в плащ и развалился на сиденье, как напротив уселся рассчитавшийся с учителем фехтования Клаас Дега. – Трогай! – крикнул он сидевшему на козлах Гастону, после прикрыл дверцу и переложил себе на колени свисавший с плеча планшет полкового писаря. Где мой помощник раздобыл это потертое кожаное чудовище – оставалось только догадываться, но он не расставался с ним ни днем ни ночью. В остальном же Дега выглядел обычным мелким жуликом – взгляд соскальзывал с него, словно пальцы с обмылка, не в силах отыскать ни единой выдающейся детали. Острое личико, хитрые живые глазки, вечный картуз на макушке и в любую погоду – кургузый пиджачок, вытянутые на коленях штаны и потертые штиблеты. Благо показная расхлябанность и непритязательность в одежде на деловых качествах Клааса нисколько не сказывались. Наоборот, его рвение порой действовало на нервы. Вот и сейчас, даже не дав мне толком отдышаться, Дега раскрыл планшет и принялся шуршать листами. Я обреченно вздохнул и спросил: – Ну, и что у нас неотложного на сегодня? – Шарль обещался заглянуть, – многозначительно выдал Клаас. – О! – удивился я. – Даже так? Когда он вернулся? – Вчера вечером. – Отлично, – улыбнулся я, впрочем, не испытывая от предстоящей встречи особой радости. С перепродажей опиума торгашам помельче и контролем наших собственных курилен Шарль Фаре справлялся просто идеально, но как человек вызывал у меня откровенную неприязнь. Иной раз, узнав об очередной малолетней любовнице этого растлителя, даже чесались руки его оскопить, вот только замены Фаре не было; приходилось терпеть. Я задумчиво кивнул, хрустнул костяшками пальцев и уточнил: – Что-то еще? Дега без промедления выдал: – К полудню зайдет Юлиус. Надо полагать, родил очередную гениальную идею. – К бесам его идеи, – поморщился я. Старшину работавших от нас нищих постоянно что-то не устраивало, и он вечно пытался выбить из меня какие-то послабления. Получая очередной отлуп, на какое-то время успокаивался, но вскоре вновь принимался за старое. – Еще Вероника просила выделить сто крон на ремонт борделя. – Пусть оставляет из выручки. Возврат поставь на лето подекадно равными платежами. – Боюсь, ее такие условия не устроят. – Других не будет. – Хорошо, передам. – Помощник перевернул лист, сделал очередную пометку и вздохнул: – Теперь о неприятном. В пахартском квартале какие-то залетные ухари начали трясти торгашей. – Много натрясли? – Вы ж знаете этих язычников, слова из них не вытянешь! – фыркнул Дега. – Что Эл Руш? – Еще на той декаде приболел, а его люди только руками разводят. Послать туда Хмурого? – Нет, – решил я. – Вызови его, сам переговорю. – Как скажете, – произнес помощник с едва уловимым раздражением. Хмурый – главарь ходившей подо мной шайки головорезов, знал себе цену и не раз осаживал желавшего покомандовать им Клааса. – Надеюсь, это все? – Все, – подтвердил Дега и закрыл планшет. – Вот и замечательно. И я закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. Утомил. Ресторация «У третьего канала» пользовалась в округе репутацией тихой гавани, где можно спокойно провести вечер с дамой сердца, выпить и отдохнуть от трудов праведных и не очень. За порядком там присматривали мои люди, поэтому буяны давно научились обходить заведение десятой дорогой, а наша винная карта по праву считалась одной из лучших в столице; самой разнообразной – так уж точно. Вино было моей слабостью. |