Онлайн книга «Орда. Шпион Темучина»
– Свежий… – тихо промолвил Гамильдэ. – И – со следами зубов, смотри, князь! Обглоданный… Значит, правда… – Завтра в этой яме валялись бы и наши головы, – на ходу пробурчал нойон. – Смотри под ноги, Гамильдэ. Вот наконец и ворота. Черные, большие. Отходившая от них неширокая дорожка терялась в лесу. Ну, хоть было видно, куда идти… Оглянувшись по сторонам, беглецы быстро зашагали к лесу. Кругом было покойно и тихо, даже собаки не лаяли, за неимением таковых, лишь где-то далеко глухо кричала какая-то ночная птица. Черные великаны деревья царапали вершинами звезды. Откуда-то, наверное с оврага, тянуло сыростью. – Нам бы не сбиться с пути, – когда прошли уже с полчаса, высказал опасение Гамильдэ-Ичен. – Где-то ведь нужно свернуть, я заметил… – Я тоже, – Баурджин усмехнулся. – Высматривай большую сосну. – Тут все большие… – Юноша наступил на высохший сучок, треснувший с громким щелчком, словно выстрел. Выругался: – Дьявол тебя раздери! Вон, кажется, сосна. И вон, дальше… Не говоря ни слова, князь быстро подошел к дереву, подняв руки, зачем-то ощупал ветки. Качнул головой – не та. Пошли дальше. – Что ты ищешь, нойон? – Увидишь. Ага! Кажется, есть… Пошарив руками, Баурджин с торжеством снял с колючей ветки небольшой лоскуток: – Ты спрашивал, что с полами моего дээла? Нет, Гамильдэ, их вовсе не медведь драл. Вот один лоскуток, там, дальше, должен быть следующий. Я ведь не зря шел тогда сзади. – Но мы их не увидим – темно! – Будем искать на ощупь, я примечал деревья. – Хорошо, – юноша кивнул. – Куда дальше? – За мной, Гамильдэ! После сосны ищем поляну с камнями. Затем – распадок, потом – ореховый куст. Работы много. – Лишь бы нас не догнали! Может быть, лучше обождать, спрятаться? – Этот лес они знают куда лучше нас, парень. Так что нам нужно побыстрей уносить ноги. Кто бы спорил… Баурджин вдруг представил себя на месте Гамильдэ-Ичена, выросшего в степях и редколесных сопках. Каково ему чувствовать себя в этой чащобе? Впрочем, сейчас обоим было не до каких-то там чувств – нужно было двигаться как можно быстрее. – Вот ленточка! – наклонившись к одному из камней, радостно воскликнул юноша. Баурджин недовольно качнул головой: – Никогда не кричи в лесу, Гамильдэ. Лес шума не любит. От поляны спустились в распадок – именно здесь шли кони. А вот и ореховый куст. Беглецы быстро обшарили ветки. Нет, не тот. Ага, во-он он, следующий. И не этот. Да где же? А, вон… Вот он, лоскуток, на крайней ветке. – Скоро утро, – подняв голову, негромко произнес Гамильдэ-Ичен. – Вон как светлеет небо. – И в самом деле, – согласился на ходу Баурджин. – Светает. Юноша обернулся: – Ну? Где еще искать ленточки? – Нигде. Дальше идем на запах. – На запах? – Гамильдэ-Ичен удивился. – Мы что, собаки? – Нет. Но этот запах почувствуем. Помнишь того, обглоданного? – А… Но вы же его зарыли! – Нет. Всего лишь забросали ветками. Как медведь. Беглецы шли осторожно, продираясь сквозь колючие заросли можжевельника, принюхивались. И наконец, почти одновременно почувствовали слабый запах разлагающегося мертвого тела. – Туда! – показал рукой нойон. Вот и знакомая сопка… Рычание! Кто-то жрал мясо убитого медведя! Ну, конечно… – Как бы они не набросились на нас, – напряженно останавливаясь, Гамильдэ-Ичен сдернул с плеча лук и, пошарив в колчане, наложил на тетиву стрелу. – Если что, буду стрелять на слух. Хорошо, что у нас не забрали оружие! Хоть такое… Дьявол! – Пошто поминаешь нечистого? – Стрелы! У них отломаны острия. Кто-то постарался. Наверное, девки. Баурджин хмыкнул и предложил просто-напросто обойти недавно освежеванную медвежью тушу: – Не думаю, чтоб мы с тобой были интересны тем, кто сейчас лакомится медвежатинкой. Скорее всего – это лисы. Или россомаха. – Россомаха – серьезный зверь. Обойдя убитого медведя и жрущих его зверей, друзья вышли к вершине сопки и стали медленно спускаться к реке, в черной воде которой отражались луна и звезды. Оказавшись на берегу, Баурджин снял гуталы и закатал штаны. – А это зачем, нойон? – озаботился Гамильдэ-Ичен. – Будем переходить реку вброд? – Нет. Просто дальше поплывем на лодке. – На лодке?! Ах, да… Признаться, я совсем про нее забыл. Войдя в прохладную воду, Баурджин невольно поежился – да, холодновато. Да и ночку нельзя было назвать теплой. Хотя, с другой стороны, на небе звезды, а значит, предстоящий день будет жарким. Плеск речной волны. Скользкие камешки под ногами. Кусты… Попробуй разгляди-ка две обломанные ветки! Впрочем, уже светало… – Кажется, здесь, – всмотревшись, Баурджин свернул в заросли. – Ага! Вот он. Вытащив челнок, нойон нашарил в кустах весло, уселся на корму, весело шепнув Гамильдэ-Ичену: – Садись, парень! Дальше поедем с комфортом. Правда, против течения… но оно здесь не должно особо чувствоваться – слишком уж широка река. – Плыть? Вот на этом?! – Гамильдэ-Ичен с ужасом оглядел челнок. – Садись, садись, – подбодрил степняка Баурджин. – Лодочка, согласен, утлая, но ты не делай резких движений. И не ступай на борта – перевернемся. Ставь ногу на дно. Вот так. Сел? Ну, не ворочайся ты, как медведь в берлоге! Все, поплыли. С силой оттолкнувшись веслом, Баурджин пересек середину реки и направил лодку вдоль дальнего берега. Глубина его мало интересовала – челнок, чай, не пароход, если и уткнется в мель, так всегда вытянуть можно. Над левым берегом Аргуни медленно поднималось солнце. Вот заалел край неба, вот окрасились расплавленным золотом вершины лиственниц, сосен и кедров, а вот уже над вершинами деревьев показался желтый сверкающий шар, отразившийся в воде мириадами искр. Сразу стало тепло, даже жарко. Радуясь погожему дню, на плесе заиграла рыба. Ловить ее, правда, было сейчас некогда, да и есть пока не особо хотелось, можно было и потерпеть. Днем дело пошло куда как веселее, даже Гамильдэ-Ичен перестал хмуриться, часто оглядывался, улыбался, шутил. Баурджин протянул ему весло: – На-ко, погреби, парень. Опа!!! Лучше бы не давал! Чуть ведь не перевернул лодку, чертяка степной! – Эй, эй! – заругался нойон. – Осторожней! Весло – это тебе не лопата! Не шатайся всем телом, не свешивайся, работай руками – от плеча до кисти. Во-от… Давай, давай. И-и-и раз… И-и два… И-и раз… Стой! Стой, черт худой, что, камня не видишь?! Заворачивай, заворачивай! Табань! Табань, кому говорю! Эх… |