Книга Двум смертям не бывать, страница 77 – Наталья Шнейдер

— Не могу, — повторила Лия.

— Тогда скажи, кто может. Прошу тебя.

Девушка покачала головой:

— Пойми, я не знаю. Видящая входит в силу, лишь когда теряет способность к материнству. Я еще очень молода, и нет ни сил, ни знаний. А с тех пор, как пришли ваши, видящие прячутся даже друг от друга — поэтому я даже не представляю, кого посоветовать. Прости, но я правда ничем не могу помочь.

— Тогда помоги вытравить плод.

Вот так просто взять и «вытравить»? Нет — конечно, от чужеземцев можно всего ждать… И не всякий плод в радость, это тоже понятно: как приготовить настой, способный уберечь от беременности женщину, над которой надругались, Лия знала едва ли не с того дня, когда впервые обнаружила, что может понести. Но сойтись с мужчиной, зачать ребенка, выносить почти до конца и вытравить, решив, что не нужен… Понять это она не могла, да и не хотела.

— Нет.

— Ты не понимаешь!

— Это ты не понимаешь. Сколько ты уже в тягости? Семь лун, восемь? Если сейчас убить ребенка, можешь умереть вслед за ним.

— Какая разница? — всхлипнула Бертрада. — Все равно теперь только в воду.

Лия вздохнула, присела рядом, обняв за плечи.

— Поговори с отцом. Если он до сих пор делает вид, что не замечает, значит, не захочет замечать и потом. И сделает все, чтобы уберечь тебя от злых людей. А после… Есть много хороших семей, которые не прочь породниться с вами. Но вашим юношам нужна девственность, а наши не женятся на женщине, не зная, способна ли она родить. Ты красива. Как только родишь, в Агене найдутся мужчины, готовые жениться на тебе по первому слову.

— Да не нужны мне ваши мужчины! — Бертрада вывернулась из осторожных обьятий. — Никто мне не нужен, кроме него…

— Он тебя не стоит.

— Не твое дело, ведьма. Тебе сказали — вывести плод. Я заплачу, хорошо заплачу.

— Уходи. — Лия поднялась. — Я ничем не могу тебе помочь.

— Не хочешь, — прошипела Бертрада. — Брезгуешь? Сама тоже не прочь с мужиком, а как мне не повезло — так и брезгуешь? Ну сколько золота тебе надо?

— Пошла вон. Или я прикажу вышвырнуть тебя, несмотря на…

— Ведьма… Погоди, я тебе припомню!

— Вон.

Бертрада всхлипнула и опрометью выбежала из комнаты.

Весь остаток дня и следующее утро Лия безуспешно пыталась забыть тягостный разговор. Наверное, надо было как-то помягче, утешить, что ли… С другой стороны, до сих пор оставалась гадливость, словно в помоях искупали. Она вздохнула который раз за утро и отправилась в кладовую перебирать сундуки с вещами. Даже то, что надевают только по праздникам, нужно перетряхивать и проветривать, чтобы не завелась гниль и моль.

Она как раз разглядывала малюсенькую вышитую распашонку, когда в кладовую вбежала служанка.

— Госпожа, там пришли.

— Кто?

— Чужаки… много. Говорят «за ведьмой» и грозятся двери вышибить, если что.

Лия медленно поднялась, распашонка сползла с колен. Не зря, значит, разговор не забывался. Отец в загородных имениях по делам, Нисим где-то в городе, поди пойми где. Можно еще к старшему брату послать — но что проку? Родичи, конечно, ее не отдадут, начнется свара. Чужаков перебьют, и придется бежать из города не ей одной, а всему семейству. Надо было уехать, когда отец просил, нет, все надеялась, что обойдется. Не обошлось.

— Хорошо, — произнесла она. — Ступай, открой. Скажи: сейчас выйду.

Отца Бертрады Лия узнала сразу, и внутри противно заныло. С ним было пятеро солдат и человек в рясе, который показался смутно знакомым. Отец Сигирик, припомнила она. Рамон называл его опасным фанатиком, Эдгар ценил острый ум и истовую веру. Едва ли друг. Враг, и опасный.

— Чем обязана, господа?

— Этот человек обвиняет тебя в смерти дочери, — сказал Сигирик. — Вчера женщина была у тебя, это видели. А утром отец нашел ее мертвой, и постель была пропитана кровью.

Доигралась-таки. Ну почему она не послушала? Сейчас все были бы живы…

— Действительно страшное горе. — Лия склонила голову. — Сочувствую. Выжил ли ребенок?

— Ты еще спрашиваешь, ведьма? — взвился отец Бертрады.

Священник остановил его неспешным жестом.

— Полагаю, тебе не хуже нашего известно, что нет. Это ведь ты дала ей колдовское снадобье, изгоняющее плод.

— Нет. Действительно, Бертрада приходила ко мне за этим…

— Врешь! Моя дочь не могла…

— Я объяснила, что такое зелье может погубить не только ребенка, но и ее саму. И посоветовала признаться отцу во всем и молить о прощении.

Грешно плохо думать о мертвых. Но сочувствовать по-настоящему не получалось. Да и как сочувствовать той, что своими руками сперва убила ребенка и себя, а теперь наверняка убьет и ее. Отговориться не получится. Они уже все решили, и не поможет никакое красноречие. Ничего не поможет. Разве что просить у богов сил дойти до конца. И мудрости для того, чтобы не сгубить других.

— Врешь, ведьма! — Отец Бертрады заметался по комнате. — Моя дочь не могла сама додуматься до такого.

— Отчаявшаяся женщина может додуматься до чего угодно.

— Она была чистой девочкой, пока не связалась с тобой!

— Хватит! — рявкнул Сигирик. — Правосудие свершится, и незачем устраивать свару.

Он повернулся к Лие.

— Положим, ты говоришь правду. Тогда откуда она взяла снадобье?

Почем знать откуда. Но до чего же странные эти чужеземцы: сперва сами губят женщину, кидая в нее грязью лишь за то, что она хотела любить, а потом ищут виновных. Кого угодно, кроме себя.

— А почему вы решили, что виновато именно зелье, а не преждевременные роды? Подобное случается: как ни грустно, не каждая женщина создана для материнства.

— В углу комнаты нашли завернутый в одеяло плод. И с ним — пустой сосуд. Лекарь не смог узнать, что там было.

Лия покачала головой:

— Все, о чем ты говоришь, очень печально. Но я ни при чем. Поспрашивайте ее подруг: наверняка найдется кто-то, кто посоветовал какую-нибудь «почтенную женщину», что поможет решить все проблемы. Такие вещи нетрудно выведать.

— И уж кому, как не тебе, знать об этом, — усмехнулся священник. — Стремление выгородить себя понятно. Но либо ты признаешься сейчас, либо мне придется арестовать тебя с тем, чтобы церковь могла провести расследование.

— Мне не в чем признаваться, — вздернула подбородок девушка.

— Значит, ты не оставляешь мне выбора. Уведите ведьму.

* * *

Жизнь в замке стала размеренной и однообразной. Может, оно и к лучшему. После всего, что случилось, подвиги Рамону опостылели. Хотелось просто жить, не оглядываясь назад, а загадывать наперед и вовсе казалось сущей бессмыслицей. Гости в замке бывали частенько, за прошедшее время рыцарь стал на короткую ногу со всеми соседями и многим действительно радовался. Но постучавшийся в ворота отец Сигирик стал настоящей неожиданностью.