Онлайн книга «Ночная смена. Остров живых»
|
Верка шмыгала все время носом, и это раздражало Ирку, как зубная боль. Пулемет тоже никак не позволял к нему приноровиться, был тяжел, громоздок и неудобен, да еще и темнело быстро. Черта лысого тут прицелишься толком. Ирка злилась, хотя и старалась сдерживаться, но не выходило. – Сколько там фирмачей-то получается? – спросила шмыгающую носом напарницу Ирина. – Всего было восемь парней и три бабы. Осталось, значит, пять мужиков и две бабы. Ехать будут на двух машинах, вчера напоролись, по рассказам покойничков, на очередную группу – сегодня остатки добирают. – А «сотрудников корпорации», значит, сколько было? – Четырнадцать рабов да местных шесть человек. – Ты, что ли, бухгалтер? – Да. А ты как догадалась? – удивилась Верка. – Ты все цифрами сыплешь, догадаться просто. Помолчали. Сквозь шуршание бурьяна донеслось далекое пока урчание моторов. Едут. Верка задышала, зашмыгала чаще. Ирка с трудом удержалась от того, чтобы не рявкнуть на напарницу. Вместо этого велела взять из футляра маленький китайский биноклик и смотреть, кто куда кинется из машин. Дышать стало как-то тяжело, сердце колотилось как очумелое, и непонятно было, что за ком подступил к горлу. А потом яркий свет мазанул по дороге, по кустам, и из леса выкатились две пары фар, на которые Ирка зря посмотрела – подслепило ее галогенками, да к тому же ездуны перли явно с дальним светом, по-хозяйски, никого не опасаясь. Хорошо, что ехали они не быстро, и пулеметчица успела опомниться, отвести глаза от фар, проморгаться и уже по-деловому ухватиться за свое оружие. Освещенный снег дал Ирке отличную возможность увидеть и мушку, и прицел, совместить одно с другим и, примерно взяв чуток за фарами передней машины – вроде как джипа, она даванула на спуск. И ничего не произошло. Шибануло холодком вдоль по позвоночнику, сейчас проскочат – и все! Джип уже подставил бочину, в свете фар шедшего за ним фургона был отлично виден, просто загляденье, а не цель. Тут же пальцы нащупали еще какую-то выпуклую пимпу – и Ирка вспомнила, что кроме спуска надо давить одновременно еще и на чертов предохранитель. И надавила. Пулемет саданул ее довольно чувствительно в плечо и заколотил так, что у нее мелькнуло в голове совершенно неуместное: «Боже, как у меня щеки трясутся!» Немного оглохшая и чуть ослепшая от грохота и всполохов пламени, Ирка отдернула палец – «дегтярь» послушно замолчал. «Черт, это я ж полдиска выпулила!» – ужаснулась про себя. Джип светил фарами, стоял совершенно неподвижно посреди дороги, а вот фургон шустро пытался развернуться, резко сдав задом и прикрыв от огня кабину кузовом. Спохватившись, Ирина долбанула несколькими короткими очередями по грузовику, надеясь, что пули достанут через кузов до водителя. – Из джипа с нашей стороны кто-то вывалился! – звонко крикнула Верка. Ирка только чертыхнулась в ответ, продолжая стрелять по кубическому черному силуэту. Грузовик как-то перекосило. – За джипом кто-то мелькнул! Из грузовика водитель выскочил! Они как тараканы разбегаются! Да стреляй же ты, стреляй! Диск щелкнул и пулемет замолк. Обламывая от спешки ногти, Ирка выцарапала из рюкзачка сменный диск, каким-то чудом ухитрилась вставить его на место, лязгнула затвором. Две машины тихо стояли на дороге. Светили фарами, джип еще и габаритами подсвечивал. И слышно было только, как кто-то тонким голосом воет – вроде бы в салоне джипа. Не удержавшись, Ирка дала пару коротких очередей в лес, куда утекли беглецы. Потом опомнилась. – А дальше что? – спросила Верка. – Дальше яйца не пускают, – грубо отрезала на правах старшей Ирина и подумала: «А и действительно, дальше-то что?» – Ждать будем? – Да. Ждать. Верка пошмыгала носом, поерзала. Не удержалась и снова спросила: – А чего ждать-то? Я уже до костей продрогла! Ирка промолчала. Ее тоже колотило чуть-чуть, то ли от холода, то ли от волнения. В разных книгах после такого – пальбы по живым людям – полагалось задаваться высокими материями, переживать, страдать и самоедствовать. Но Ирина думала совсем о другом – те, по кому она стреляла, – частью удрали. И это было печально, потому что вылезать к машинам, значило подставляться уже под выстрелы удравших, а воспоминания о раненом муже как-то не воодушевляли. Очень не хотелось валяться простреленной на этом дурацком поле. Сидеть на холмике – пока безопасно, но замерзнешь. Тихонько смотаться – значит отдать обе машины удравшим, и не факт, что это потом не рыгнется. – Чего молчишь-то? Ждешь, чтобы они удрали подальше? – А думаешь удрали? – с некоторой надеждой в голосе спросила Ирина. – Некуда им. Без машин-то. Думаю, выжидают, что дальше будет. Могут, конечно, по лесу – в деревню сразу выбираться, тоже вариант. За час-другой доберутся. Если не ранены, конечно. – Надо их как следует напугать! – решительно сказала Ирка. – И как ты предлагаешь это сделать? – с некоторым сарказмом уточнила напарница. Тут ответить было сложно. Оттарабанить несколькими очередями в лес последний диск? Так видно будет, что пулеметчик лепит в белый свет как в копеечку. Да и жалко впустую патроны жечь, еще пригодятся. Посуетиться, пошуметь? Ну да, женские голоса, они, конечно, напугают. Держи карман шире. Можно вообще-то тихо-тихо красться по лесу, выйти во фланг уцелевшим и героически перестрелять их в упор. Но Ирка прекрасно понимала, что она не литературный герой, не Бешеная и не Лара Крофт, и потому, скорее всего, это ее подловят. Валяться простреленной в лесу тоже не хотелось. Тягучий вой из джипа, давивший на нервы, сменился отчаянным визгом, таким, которым визжат последний раз в жизни. Резануло по ушам и нервам – затихло. – Вот, дождались. Ты кого-то хорошо продырявила в джипе. И этот кто-то превратился в упыря и заел недобитую бабенку. Вроде по визгу это Мэри-Сью. – Ты о чем? – повернула голову Ирка. – Да одна из ихних девок была такая вся на понтах, гонористая дура, кликуха у нее была Мэри-Сью. Дружки е-енные так ее обзывали. Она бесилась, на нас потом вымещала, стерва крашеная. Верка перестала озираться на шуршащий под ветром бурьян, опять взялась за бинокль. – Точно, превращаются! Тот, кто из дверцы вывалился, там так и лежал кулем, а сейчас встал и стоит. По куртке – ихний дизайнер. – Ага. Трое, значит, в минусах. Уже легче. |