Онлайн книга «Держатель Знака»
Здесь ли время к истоку течет? И, стесненное сердце тревожа. Так прохладно в полуденный зной Древнерусские земли Сурожа Набегают полынной волной. Дух тоскующий странствия хочет, Чтобы в плоть возвратить имена, Я дождусь наступления ночи Там, где скалы венчает стена. И пред тем, как виденья восстанут, Оттенены наброшенной тьмой, Стебли мягко-упругие станут Нежно-белой — как Смерть — бахромой. Свод небесный так черно-хрустален! Вдруг замру я, по склону взбежав: Тонут первые камни развалин В мягко-белом струении трав. С башен в ночь барабаны вступают, Зубьев крепости грозен оскал. Арбалетчиков тени мелькают, Так огромны в расселинах скал. Генуэзский сиятельный воин! Жить ли людям в бесплодных горах? Город-крепость мечами построен, В кладку стен ты замешивал страх. Лары русские — в прахе и пыли… Лишь песок просевая рукой, Ваши дети финифть находили, Словно камешек дивный морской. Нет о жителях прежних помину, В вековом уплывающем сне Так беспечно встречали долины Ростислава на белом коне! Как гремело приветное слово. Отдаваясь в ущельях вдали. Как столы расставлялись дубовы. Как меды но застолью несли… В звоне чаш, над столами взнесенных, Полон криками воздух морской… …И горела в лучах полуденных Круча гор без короны людской. Город в пыль канул вольностью красен, Шум застолий навеки затих… артергбю, вспомни о князе, Что скакал в мягких волнах твоих! Скрыты тьмою развалин увечья, В племенах повторятся слова. Здесь лишь ты под звездами предвечна, ссртергбю:, скорби трава! …Может статься, мне сделался ныне Чуть прозрачнее тайны покров: В стебельке киммерийской полыни — Горечь канувших в вечность миров. 2 Бродить, смирясь в тоске безмерной, Читать над берегом Коран, Где вечных волн гекзаметр мерный Доносит весть забытых стран, Встречать у пирса теплый вечер И смутно чувствовать в груди, Как сердце ждет тревожной встречи, Такой неясной впереди. Но в древнерусской синей дали, Из векового забытья Вдали покажется едва ли Тебя несущая ладья. Я верю в самой ясной боли — Меня, далекая княжна, Не от себя ли самого ли Спасти любовь твоя должна? 3 В дробящихся волн нескончаемый бег Рубины закат рассыпает, И солнце уходит, как будто навек, И сердце тревожно пылает. Отрадный душе, этот час так жесток! Тревожно-удушливы травы, Растет одиночества черный цветок, Но вечно ль — без счастья и славы Тропинкою длить над прибоем свой путь, Где хрупок взлетающий гребень, И ветер морской заклиная раздуть Огонь в моем сердце и в небе. Чтоб бился огонь в беснованьи тоски, В неистовстве силы могучей, Чтоб в яростной пляске его языки Жгли сердце и горные кручи, Чтоб дух истерзав, прозревая от мук В тревожном багрянце заката Познать бесконечность, замкнутую в круг, И грозную силу квадрата. 4 Кочевья Великого прост закон: Душа для того жива. Чтоб в темно-дурманящем сне времен Услышать свои слова. Ступени восходят, и вьется нить, Страданье дано не зря, И мы продолжаем, как дети, жить, Легенду свою творя. 5 С тропинки сбился ль я, шутя, Иль крест не свой несу? Но вот — блуждаю, как дитя, В глухом чужом лесу. И вот — я выбился из сил, Я стал жесток и груб; Кто ж черный желудь посадил, Чтоб вырос черный дуб? И закрывают ветви даль, Стал числам ложен счет: Как будто черная спираль Стремглав меня несет. Но вспомнить мне придет пора (Всевышний милосерд!) Глаза светлее серебра В нездешней бронзе черт. — Стихи, конечно, подражательны, — улыбнувшись произнесла Ида, пряча томик обратно в сумочку. — Очень многие мальчики в этом возрасте пишут примерно так, но, в отличие от многих, покойный Женя был по-настоящему талантлив… Самая сильная в сборнике, конечно, сама «хртецгоЧа». Я уверена, что Женя мог бы стать большим поэтом. — Но, кроме этого, он не печатал своих стихов? — Нет. Этот небольшой сборник — единственный, да и он, пожалуй, не в счет, ведь Женя заказал его только для своих знакомых. Была забавная история: даже в скоропечатне не принимают заказа менее чем на пятьдесят экземпляров. Женя и заказал пятьдесят, но, кажется, двадцать из них сжег — ему столько не было нужно… Пожалуй — весь Женя в этом жесте… Я очень рада, что из немногих сохранившихся у меня книг из дома есть этот маленький сборник. — Голос Иды дрогнул. — Мне очень дорого все, связанное с нашей жизнью в Крыму. |