Онлайн книга «Битва на кончике иглы»
Соглашаясь с ним, все посмотрели на Цыпу. — А для пущей убедительности ты, Цыпа, Талому нос должен разбить, — закончил свою мысль Хирург. — Давайте без Цыпы, — заупрямился Талый, по-видимому испугавшись хоть и дружеского, но мордобоя. — Если ты гарантируешь, что Желток сыграет свою роль, я дам добро, — пошел на попятную Хирург. — Базара нет, отвечаю! — кивнул Талый и забросил в рот остаток бутерброда. * * * Как Матвей ни старался, он так и не смог понять, сопровождают на этот раз Гуревича или нет. Нельзя даже оглянуться, это наверняка насторожит ростовщика. Зеркала заднего вида были отрегулированы таким образом, что с пассажирского сиденья в них невозможно было разглядеть, что творится сзади. Они уже миновали все развязки и мчались по загородному шоссе, а Матвей все еще не решил, как поступить с Гуревичем. Во двор «быки» не сунутся. Там легко будет нейтрализовать дельца и заняться ими. Если же сегодня ростовщик уже не воспользовался услугами охраны, то в целях экономии времени можно съехать в лес чуть раньше, где и вынудить его заговорить. Матвею не хотелось лишний раз светиться в деревне, слишком большой вокруг него ажиотаж. — Здесь направо! — планируя на повороте посмотреть, кто съедет следом за ними с шоссе, сказал он. — Я уже понял, — Гуревич включил правый поворот и повернул руль. Матвей посмотрел на автостраду и про себя чертыхнулся. Свернули сразу две машины. Среди них не было серебристой «Ауди», но чем черт не шутит? Вдруг охрана Гуревича в одной из них? От мысли найти для разговора с ростовщиком место где-то в лесу пришлось отказаться. Брелок от въездных ворот Матвей носил с собой. Поэтому Гуревич въехал прямо во двор и остановил машину как раз в том месте, где совсем недавно сидела привязанная к стулу Марта. — Вижу, домик неплохой, — не скрывая восторга, заговорил деляга. — Но далеко от Москвы. Время в пути с учетом отсутствия пробок почти час. А если утром? Они вышли из машины. Матвей направил пульт на ворота и надавил на кнопку. Створка вздрогнула и поползла, отрезая пути отхода. — Кроме всего прочего уверен, что отрезок дороги от трассы до поселка зимой будут чистить плохо, — увлеченно продолжал перечислять недостатки Гуревич. — Насаждения у вас, вижу, еще молодые… — Пройдемте в дом, — предложил Матвей. Оказавшись в вестибюле, деляга запрокинул голову, осматривая потолок: — Дом новый. Еще будет давать осадку… — Послушай, ты, — Матвей устало плюхнулся на диван, — заткнись. — Что, простите? — изогнувшись вопросительным знаком, Гуревич уставился Матвею в глаза. — Мне показалось или… — Не показалось, — перебил его Матвей. — Я в долг принципиально не беру. — Как? — выпучился Гуревич. — Просто… Не брал и не возьму, — следя за реакцией деляги, сказал Матвей. — Что-то я вас не пойму, — побледнел Гуревич. — А чего понимать? — насмешливо глядя на то, как у ростовщика затряслись ноги, удивился Матвей. — Ты думал, всю жизнь будешь людей дураками делать и по миру пускать? Не угадал. У всего есть конец. — Кто ты? — взяв себя в руки, спросил Гуревич. Матвей встал и подошел к ростовщику вплотную: — Тот, кто положит твоему беспределу конец. — К… как вы, — Гуревич икнул. Его рука потянулась к поясному ремню, на котором висел футляр для телефона. Матвей опередил его и отобрал трубку: — Не зли меня. — Вы не смеете! — Гуревич оглянулся на дверь и снова уставился Матвею в глаза. — Ваша квартира у меня в залоге. — Уверен? — насмешливо глядя ему в глаза, Матвей замер в ожидании ответа. — А что… Неужели… — Для начала открой договор, который у тебя в папке, и внимательно прочитай пункт «шесть — один», — Матвей бросил телефон на журнальный столик. Не сводя с Матвея взгляда, Гуревич открыл папку и вынул скрепленные листки. Быстро отыскал нужную страницу. После того, как прочел внесенные Матвеем изменения, снова икнул: — Вы… Ты за это ответишь! — Гуревич поперхнулся воздухом, а когда отдышался, продолжил: — Ты даже не представляешь, какие люди за мной стоят! Да тебя просто размажут… — Никак и никогда, — заверил его Матвей. — Тем более я не расписывался в этих бумагах. Гуревич открыл последнюю страницу договора. Какое-то время он смотрел на место подписи стеклянным взглядом, потом опустил руки: — Сволочь. — Но все поправимо, — Матвей взял мужчину за предплечье и сдавил: — Я верну тебе деньги прямо сейчас, если ты расскажешь все, что знаешь о человеке, который с твоей помощью завладел квартирой двух наркоманов. С этими словами Матвей толкнул его. Сделав шаг назад, Гуревич плюхнулся на диван. — Ну, так как? — Матвей подошел к нему ближе. — Простите, — вновь взял себя в руки Гуревич. — О какой квартире идет речь? Адрес… Услышав название улицы и номер дома, Гуревич сделал вид, будто задумался. Потом пожал плечами: — Не припомню… — Ты не припоминаешь соучастия в убийстве? — прищурился Матвей. — Хотя понимаю, с твоей помощью ведь не только эту парочку маргиналов отправили на тот свет… Гуревич вскочил с дивана. На пол полетели листки договоров и папка. Но он тут же снова сел, схватил широко открытым ртом воздух и потянул за отворот рубашки. — Вам плохо? — участливо спросил Матвей. — Я… Почему вы сказали «соучастие»? — просипел Гуревич. — А как по-другому назвать то, что случилось? — хмыкнул Матвей, сев напротив. — Я правда не понимаю, о чем речь, — продолжал упорствовать деляга. — Кто убил Торчка и Утку? — пытаясь понять, прикидывается Гуревич или ему действительно плохо, спросил Матвей. — Какие утки? — таращился Гуревич. — Не знаю я никакого Торчка! — Хорошо, — Матвей решительно встал, обошел стол и с размаху залепил Гуревичу по затылку. От неожиданности тот рухнул на журнальный столик и медленно сполз на пол. Матвей подхватил его под руку и вынудил встать. Мужчина на удивление был легким и щуплым. Матвей даже испытал какую-то брезгливость к нему. Обычно именно такие, с раннего детства аккумулируя обиды, безразличие девчонок в школе и насмешки однокурсников в институте, превращаются в монстров. Обратно пропорционально физической немощи развиваются хитрость, жестокость, ненависть к тем, кто лучше, а это все вокруг или почти все… В конечном итоге что-то щелкает в голове у такого, и становится он маньяком или диктатором. Кем бы в конечном итоге человек ни стал, желание реализовать себя в этой единственной жизни заставляет его идти на самые ужасные поступки. |