Онлайн книга «Это неистовое сердце»
Но Рамон спустил курок; ослепительная вспышка разрезала тьму. Я, кажется, закричала, в ноздрях стоял горький пороховой дым. Странно, как самые незначительные детали могут живо запечатлеться в памяти, если воспоминания о насилии и убийствах могут стать слишком пугающими или болезненными. Помню, как прислонилась к стене, чувствуя, как подкашиваются ноги, помню тепло грубо слепленных глиняных кирпичей под ледяными ладонями. Рамон отступил на шаг; рука с револьвером не дрожала. Люкас пошатнулся, но тут же выпрямился, не сводя глаз с брата, потом очень медленно коснулся правой руки и перевел взгляд на липкие от крови пальцы. – Либо ты очень плохой стрелок, братец, – бесстрастно заметил он, – либо очень уж хороший. Видишь, все-таки ранил меня. Теперь твоя честь удовлетворена? – Ты, видно, не очень понимаешь, что такое истинная честь! Ну, может, теперь вытащишь из сапога нож или будешь стоять здесь как трус и позволишь использовать себя в качестве мишени, чтобы я смог доказать, что как стрелок ничем не хуже?! – Значит, дело дошло до ножей? – с легким презрением обронил Люкас. – Рамон, не разыгрывай из себя идиота! Это просто смешно! Раздался второй выстрел. На этот раз пуля задела бедро; красные капли просочились через штанину, оставив уродливое темное пятно. Люкас поднял ошеломленные глаза. Луна скрылась за тучей, но в этот момент на ветру ярко вспыхнуло пламя факела, и я увидела полное холодной решимости лицо Рамона. – Ну что, Люкас, я тебя еще не убедил? В этот момент появился Хесус Монтойа с сигарой в зубах. – Вот вы где! Илэна услышала выстрелы и попросила узнать, в чем дело. Что, соревнуетесь в стрельбе, чтобы произвести впечатление на даму? – Монтойа, не вмешивайся! – бешено вскинулся Люкас. Рамон коротко издевательски рассмеялся. – Я попытался убедить своего храброго брата драться как подобает мужчине, но ему, по-видимому, не очень-то нравится видеть последствия собственных поступков. Монтойа, вынув изо рта сигару, стал внимательно ее рассматривать. – Ах, вот оно что! Это становится все интереснее! – Он внимательнее присмотрелся к Люкасу и неожиданно жестко сказал: – Я не настолько стар, чтобы лишиться слуха и зрения. Предупреждал же – женщины когда-нибудь доведут тебя до гибели. Думаю, ты слишком мечешься, приятель. И всегда хочешь именно то, что принадлежит другим, или… то… что не так легко заполучить. Разве я не прав? – Эта ссора касается только меня и Рамона, – процедил Люкас. – И мы с тобой уже давно не друзья. Если желаешь драться, я к твоим услугам, но что касается Рамона… Я не подниму против тебя руки, младший брат. Не заставишь, даже если будешь стрелять. Так что давай кончай меня скорее! – Стойте… этого не может быть! – истерически вскрикнула я и, из последних сил оттолкнувшись от стены, спотыкаясь, побежала вперед. По-моему, мужчины забыли о моем присутствии, и теперь все трое ошеломленно обернулись. – Вы что, совершенно обезумели? Хотите, чтобы я стояла и смотрела на эту бойню? Прекратите! – Ровена, пожалуйста, возвращайся в дом, – повелительно сказал Рамон, так, как никогда не говорил со мной раньше. – Мы сами решим спор! – Но ведь это и меня касается, разве не так? – рассердилась я, все еще дрожа. – Думаешь, уйду только потому, что так велено? Не позволю, чтобы из-за меня убивали друг друга! Вне себя от гнева и напряжения, я хотела что-то добавить, но пальцы Хесуса стальным кольцом опоясали мою руку, хотя голос по-прежнему был обманчиво мягок: – Сеньорита, думаю, все это назревало уже давно. И вам еще многое предстоит понять в мужчинах. На карту поставлена честь. – Хотите, чтобы они поубивали друг друга! Будете стоять здесь и наблюдать это чудовищное преступление? – бросила я ему в лицо, но Монтойа только улыбнулся: – Я бы их не останавливал. А кроме того, сами слышали, Люкас сказал, что не будет драться с братом. – И снисходительно добавил, взмахнув рукой: – Вот, Рамон, возьми. Я увидела длинное зловещее лезвие кинжала, дрожавшее в стволе дерева. – Почему бы тебе не поучить его вежливому обхождению? Возьми нож! Я всегда считал – это лучше револьвера. Кинжал – оружие молчаливое. А от выстрелов такой шум! Собственно говоря… мне самому бы надо сделать это, и я бы так и поступил, знай, как он обращается с Луз. – Черт бы тебя побрал, Монтойа! Я ничего не сделал Луз. И предупреждаю: не вмешивайся, или, клянусь Богом, на этот раз я тебя прикончу! В голосе Люкаса слышалось что-то смертельно опасное, так что у меня перехватило дыхание, но Монтойа только издевательски засмеялся: – Без оружия? А если мы будем драться голыми руками, сколько времени пройдет, прежде чем ослабеешь от потери крови? Люкас шагнул к Монтойа, но приставленный к груди клинок остановил его. Рамон с застывшим лицом молча успел выдернуть из дерева кинжал и сунуть револьвер в кобуру. – Прежде чем попытаешься убить его, сначала решим наши дела… – Рамон, я уже сказал, не желаю с тобой ссориться. Но вот с моим старым другом Монтойа… нужно бы свести счеты. – Прошло то время, когда ты мог мне приказывать, сводный брат-ублюдок! Лезвие блеснуло в воздухе словно рассекающая тучи молния. Небрежно расстегнутая рубашка Люкаса Корда была разрезана; тонкая кровавая линия прочертила голую коричневую грудь. Люкас почти инстинктивно поднял руку, гнев и отчаяние исказили лицо, но опять сверкнул нож, рубиновые капли полились по ладони. – Нет, – издевательски прошептал Рамон, – кинжал ты у меня не отберешь! Вытаскивай свой, если осмелишься! А потом посмотрим! – Рамон, ты с ума сошел! Думаешь, я буду стоять и позволю изрезать себя на куски? Увидев занесенный нож, я не смогла сдержать крика. Люкас схватился за лицо, неверяще глядя на брата. – Будь ты проклят! Теперь станешь драться?! На этот раз лезвие вновь прочертило багровую полосу на груди. Кровавые ручейки слились. Я бросилась бы между ними, не удерживай меня Монтойа. – Оставьте их, – тихо, почти неслышно прошептал он, но что-то в его голосе заставило меня вздрогнуть. – Неужели не понимаете, как оба горды! Все это должно было случиться уже давно. Либо стойте спокойно, либо возвращайтесь в дом, как и должны были поступить раньше. Я стояла, не желая смотреть, но не в силах отвести глаза. Люкас осторожно отступил, не сводя взгляда с Рамона. Снова взмах ножом, и опять, опять, пока рубашка не повисла клочьями, руки и грудь были испещрены порезами. Почему он не защищается? Каждый раз, когда клинок опускался, я слышала заглушенный стон Люкаса и сама стонала вместе с ним. |