Онлайн книга «Ну, понеслось!»
Маришка, чуть повозившись с чайными ложками, вновь раскапризничалась, просясь к маме. Подумав, что во всем виновата скука, потому что ребенку нечем заняться, я подошла к двери и резко в нее постучала, заодно объяснив девочке свои действия: – Я им скажу, чтобы они принесли что-нибудь тебе почитать и карандаши с тетрадкой. Ты, наверное, буквы уже знаешь? Она довольно кивнула. Охранник, приносивший нам завтрак, на мою просьбу лишь отрицательно покачал головой. В его глазах не было ни капли смущения. Пустота, он плевал на все и на всех. Я с возмущением спросила: – Простите, что тогда ребенку делать? Ей пять лет, она же не может сидеть неподвижно. – Я спрошу. – И захлопнул дверь. Это вывело меня из себя. Я должна знать, чем все это закончится! Тут меня как кипятком обдало от еще одного воспоминания. «А после дам вам ее попробовать», – сказанное голосом похитителя. Схватившись за стену судорожно сведенными пальцами, я все еще слышала его «попробовать». И Даша тогда испугалась, а я еще думала, что ей не стоит так волноваться. Внезапно меня охватила дрожь, такая сильная, что пришлось прижаться спиной к стене и закрыть глаза, глубоко дыша. Маришка подбежала ко мне, крепко прижалась… Сначала я не поняла, чего она хочет, но потом пришла в себя и крепко обняла девочку, успокаивая: – Мариш, у меня голова болит, не обращай внимания. Сейчас пройдет. – От тебя так пахло страхом. Он тебя напугал? Ох уж эта детская проницательность… С трудом разжав губы, я ответила: – Нет, не он. Другой дядя. Это давно было. – Они все тут гиены. Ник никого-никого, кроме Сейрры, из них не любит, – сказала девочка и понимающе покачала головой. Гиены, вот оно что! Чем дальше, тем интересней. Но тут дверь распахнулась, и на пороге появился главный похититель. Мне про себя приходилось называть его именно так – он не представился. – Что беспокоит вас на этот раз? – недовольно спросил брюнет. Его словно отвлекли от важных дел, и вновь этот пафосный тон… Я сухо произнесла: – Маришка – маленький ребенок, она просто не может сидеть на одном месте. Ей нужны краски, карандаши, мультики и прогулки. Он сосредоточенно кивал, и если бы я не знала, что он еще тот негодяй, наверное бы поверила, что он прекрасно меня понимает и переживает за малышку. – Да, все принесут и гулять выпустят. Но… Я попыталась понять, что он имеет в виду. – Мне так жаль, мадам… – Похититель не мог скрыть сарказма. – Мадмуазель, – машинально прошептала я, все еще гадая, что за пакость он придумал. – Мадмуазель, – издевательски поправился он, – а вот вам гулять нельзя. – Переживу. – Я с облегчением выдохнула. Он, видимо, решил, что я собралась бежать. – Спасибо. За ребенком во дворе смотреть кто-то будет? – Конечно. Меня вдруг одолело желание позлить его: – Я надеюсь, ее не тронут ваши гиены? Он на миг замер, испытующе смотря мне в глаза. Я изобразила сплошную невинность. Ага, успокоился. – Нет, не тронут, не сомневайтесь. – И вновь поганая улыбочка театрального злодея. Маришка из всей речи услышала только про прогулки: – Я хочу гулять. – Иди, – разрешил наш тюремщик. Маришка, ни капли не сомневаясь, быстро обняла меня и вприпрыжку побежала из комнаты. – Так привязалась к вам? – серьезно удивился негодяй. – Благодаря вам, – с сарказмом оскалилась я. Девочки рядом не было, я могла говорить все, что думаю. Но бандит ответил, я даже не сразу поняла, о чем это он: – Я смотрю, не зря на вас запали сразу двое. Что он вообще имеет в виду? Кого? – Если это в вашем представлении комплимент, – сухо заметила я, не удостоив его даже взглядом, – то с радостью можете оставить его себе. Двое? Макс и Кевин, что ли? Глупости какие! – У меня на вас появились кое-какие планы, – мрачно усмехнулся высокий негодяй. И наконец он покинул комнату, небрежно закрыв за собой дверь. Когда бандит вышел, я со вздохом опустилась на стул. * * * Как завороженный, я жадно смотрел в прекрасные глаза Людмилы и тонул в их таинственной глубине. Где-то глубоко внутри нежность зажигала пламя. Медленно склонился над девушкой, вдыхая любимый запах. Мои губы почти касались ее губ, я чувствовал, как на моей щеке колышется ее теплое дыхание. Хотелось поцеловать, прижать ладони к ее теплой коже, но не смел, сдерживая себя из последних сил. Не осознавая, зачем, я отошел от Люды, переводя дыхание и стараясь взять себя в руки. Но тут же проснулся, чтобы почувствовать, как от ужаса сжимается горло. Испытание их пленом не каждому мужчине под силу, что говорить о хрупких и нежных девочках. Я окинул кабинет тяжелым взглядом. Не помню, как заснул. Допросы, допросы. Пусть Тео обставил все как обычную беседу, но дураков нет. Кто-то, искренне сочувствуя, понимал, что случилась беда, и сейчас не до ущемленного самолюбия, а кто-то бесился, что на его свободу покусились. Надо было выдержать сочувствие первых и постараться не прибить вторых. Поскрипывая затекшими мышцами, я выбрался из-за стола и пошел в кабинет к Тео, у которого было полно гостей – к нему как раз привели новую партию гиен. К моему удивлению, среди них оказался лис Эрнан собственной персоной. Я остановился у входной двери, вслушиваясь в разговор. – … я смотрю, ты вновь на коне? – Судя по тону Тео, ничего хорошего его не ждет. Эрнан уже всех достал, болван самовлюбленный. Лис тут же парировал с самодовольной улыбкой: – Да, моя жена должна знать, что я всегда могу найти ей замену. И пусть убедится, что такие мужчины, как я, на дороге не валяются. В ответ на это заявление Тео иронически заметил: – Такие, как ты, имеют обыкновение позже валяться в ногах у обманутых жен. – Эрнан набычился, но Тео как ни в чем не бывало продолжал: – Поверь, меня мало волнуют твои достоинства. Я позвал тебя, чтобы сообщить, я буду отсылать большую часть зарплаты твоим детям, чтобы они не зависели от милости легкомысленного папаши. Тот рассвирепел, но совсем глупо с его стороны было рассчитывать на поддержку недовольных гиен, которые мечтали убраться отсюда. – Ты волк и всегда унижаешь нас, не волков. Особенно лисиц, гиен, и не только нас, – гневно выпалил мужчина. – Я отношусь к каждому по делам, – отмахнулся Тео. – Если ты дал жизнь ребенку, ты за него отвечаешь и должен прежде всего думать о нем, а потом о собственном удовольствии. А ты бросил детей. Дети вырастут, жена выйдет за другого, и кому, в конце концов, ты будешь нужен? |