Онлайн книга «Русалка и Зеленая ночь»
Вж-жик. – Эта? – Не-а. Щ-щик… Бум! Вж-жик. – Этот? – Не-а. Щ-щик… Бум! Вж-жик. – Этот? – Нет. Щ-щик… Бум! Вж-жик. – Эта? – Она! – истошно выкрикнул Даниил. – Приходите утром, – сказал дяденька, – все оформим по закону. – По закону не выйдет, – признался Даня с дрожью в голосе. – Вы что, не родственники? – удивился дяденька. – Нет, не родственники, – покачал головой Ванечка. – А кто? – удивился дяденька еще сильнее. – Э-э… – замялся мусорщик. – Го-го-го… Горячие поклонники, – вмешался влюбленный крановщик. – Тогда не положено. Не сводя глаз с покойницы, Даня дрожащими руками вытащил из кармана бумажник и протянул вершителю судеб всю имеющуюся у него наличность. – Обижаете, – помрачнел дяденька и как-то особенно негуманно задвинул покойницу: «Вж-жик… Бам-м!!!» – Русские за деньги не продаются. – Даня, ты чего? – принялся укорять товарища Иван. – Ты чего делаешь-то, Даня? Разве можно так с человеком?.. – потом выхватил у него червонцы, заглянул в глаза хозяину и, подняв ладонь, мол, «спокойно!», бросил: – Я мигом! Даниил, потупившись, остался висеть возле презрительно разглядывающего его хозяина, но на счастье вернулся Ванечка действительно очень быстро. Притом в руках его, между каждыми двумя пальцами торчало по горлышку. Усердно загребая этими стеклянными ластами в невесомости, он напоминал толстую, плывущую под водой лягушку. Приняв бутылки, страж покойных подобрел и от щедрот предложил: – Может, еще кого возьмете? – ввиду занятости рук он описал дугу бородой, указывая ею на ячейки. – От чистого сердца… – Не, нам кроме нее никого более не надобно, – помотал головой Ванечка. – Ну что ж, – вздохнул дяденька. – Жаль. А то ведь, знаете, как… Не всегда в хорошие руки отдавать приходится. Бывает, и медики для опытов забирают. Просто сердце тогда кровью обливается. Ну что ж, берите на здоровье. Заходите еще. Милости, как говорится, просим. Только вот вы что: будет баба Зина дежурить – про меня не спрашивайте. Я здесь на хорошем счету, знаете ли. Сразу когти рвите, а спросят чего, говорите, мол, ошиблись… – Хорошо, хозяин, – покивал головой Ванечка, беря невесомую покойницу на плечо. – Слышь, еще чё… Мы в этом деле новички, ты уж посоветуй нам, как за ней ухаживать. Дяденька с озадаченным выражением заглянул Ванечке в лицо и пожал плечами. – Ухаживать? В смысле, цветы, там, дарить, в киношку?.. Чего за ней ухаживать-то, она же мертвая. – Я, в смысле, чтобы не испортилась, – разъяснил Ванечка. – А-а, вот ты про что! Так не роза, не завянет. Консервант – штука надежная. – Это что же получается, она вообще никогда не испортится? – Нет, конечно! Орбитальное погребение, это, брат, тебе не мавзолей имени Ленина. * * * … После обнаружения в каюте покойницы с Даниилом сделалось нехорошо. Забившись в самый дальний угол, он спрятался за шкаф и изредка украдкой выглядывал из-за него. Каждый раз убеждаясь, что русалочка ему все еще мерещится, он тут же прятался обратно. Та же, в свою очередь, вместе со стулом совершала в невесомости медленные кульбиты. «Белая горячка!» – вот первое заключение, которое сделал Даня. Он действительно весь взмок, и у него скакнула температура. Как это бывает в экстремальных ситуациях, он потерял ощущение времени и потому позже не мог припомнить, сколько минут или часов длилось это их первое свидание с глазу на глаз. Но конец ему положил нежданный негаданный звонок в дверь. Что тут началось! До этого Даня боялся к русалке даже приблизиться, но теперь, по сравнению с опасностью оказаться застуканным в компании с миловидной покойницей в кружевном белье, страх этот превратился в никчемное суеверие. Оперативно отвязав русалку от стула, Даня принялся, как тряпичную куклу, запихивать ее в шкаф. Когда он убедился, что из-за полок она туда не поместится, он пристроил ее в угол возле входа, так, чтобы пришедший не мог увидеть ее от двери. А за порог он решил никого не впускать. – Здравствуйте! Меня зовут Вениамин Светлов, – с привычной торжественностью представился наделавший переполоху гость в невзрачном сером плаще. – Будучи французских кровей, я предлагаю вам себя на весь остаток жизни. Ежедневный завтрак в постель и кофе; тихая, уравновешенная свекровь или, если хотите, теща; зарплата от трехсот долларов США и выше. А также в ассортименте имеется толстенный фаллос длиною, и это не шутка, в фут. – Торговец распахнулся… Даниил облегченно выдохнул и хлопнул по красной кнопке. – Что за жизнь? – риторически промямлил коммивояжер, повесив голову перед задвинувшейся дверью. * * * …Что греха таить, Даниил подумывал даже, как от нее избавиться. Опасаясь ответственности, в первые минуты он забыл про любовь и, хватаясь за голову, метался по каюте. А прекрасная русалочка, распушив банты, как танцовщица в замедленной съемке, вертелась от создаваемых им вихревых потоков воздуха. Не найдя решения самостоятельно, Даня хотел было спросить совета у людей духовного звания, коим беззаветно доверял, но, припомнив последнего орбитального батюшку, от этой идеи отказался. А если не в церкви, то где же она – истина? Как и большинство благочестивых русских людей, Даниил ответил на этот вопрос так: у гадалок и экстрасенсов. Он знал, что путь оккультизма не ведёт ни к чему хорошему, но только здесь он мог надеяться на, хотя бы платное, понимание. Сначала он записался на прием к орбитальному экстрасенсу Брюквину, но, обнаружив, что почти все его наличные деньги куда-то пропали, он посчитал оставшуюся мелочь и направился в цыганский блок. Гадание заказал на бубновую даму. Раскинув на столе намагниченные карты, толстая старуха в цветастом платке удивленно сморщилась. – Бриллиантовый мой, – сказала она, – тяжелый рок висит над тобой! – и, смешав колоду, начала в третий уже раз раскладывать ее сызнова. Истомившийся бледный как стена Даниил смиренно ждал. Наконец, цыганка, вздохнув, вскинула на клиента притворно сочувствующий взгляд: – Женись, карта говорит. Теперича не отвертишься. – Жениться?! – опешил Даня. – Как так жениться?! – Как-как? Как русским людям положено. И не тяни с этим. А то хуже будет. – Но она же мертвая. – Вот как? – подняла бровь цыганка. А затем развела руками: мол, я-то тут причем?.. «Господи, помилуй меня, окаянного, – молился Даня по пути домой. – За что мне такие наказания? Я же и впрямь люблю ее. Всем сердцем люблю. Но как быть-то мне, а?» |