Онлайн книга «Дело победившей обезьяны»
— Крюк? Богдан кивнул. — Да, в своем тайном благодетеле-советчике Кацумаха опознал есаула Максима Крюка. — Помолчал, вздохнул. — А теперь догадайся, кто другой. — Один из тех, кого ты сегодня приказом на подчинение остановил, — уверенно сказал Баг. — Так ведь? — Именно так, — подтвердил Богдан, переходя к очередной оладье. Откусил изрядный кус. — Милбрат из “Тысячи лет здоровья” Кулябов, — весьма невнятно уточнил он, жуя. Но Баг давно понимал друга с полуслова. — И вот что занятно, еч… И Крюк, и этот милбрат встретились с нашими писателями тайно, под покровом ночи, и – практически одновременно. Через два дня после встречи местного градоначальника Ковбасы с ведущими литераторами города. — Ага… Слушай, еч… Это что же получается… Некоторое время они молчали, обдумывая услышанное; Богдан шумно дохлебывал последнюю чашку чаю. В пальцах Бага, забытая, дотлевала очередная Дэдлибова сигара. Мысли не радовали. Путаница… Честно говоря, ни шайтана было не понять. – “Кошка с собакой дерутся, но победит обезьяна”, — немного нараспев продекламировал Баг. Заново раскурил сигару и, заметив недоуменный взгляд минфа, пояснил: — Это гатха такая. Понимаешь, как мы с тобой одно дело ведем, великий наставник Баоши-цзы так ли, сяк ли мне гатху свою присылает, и в ней всегда намек на разгадку. Только, пока сам не поймешь, что к чему, из гатхи этой, хоть тресни, ничего не вылущишь… а потом, задним числом: ах, так это же как раз об этом! — Интересно… Ну-ка, еще разок… Баг повторил. Затянулся, глядя на нахмурившийся лоб Богдана, и добавил: — Там дальше так: “Однако победа ей впрок не пойдет”. — Глубоко копает, — уважительно проговорил минфа. — Ну! Хемунису и баку кто-то специально сталкивает лбами, вот что выходит, еч. Некая обезьяна. Ищите, мол, обезьяну. — Да это-то я и без гатхи понял… Вопрос – кому какая выгода с их мерзких дрязг? Стыдобища ведь! — помолчал. Непроизвольно погладил шишку на затылке. — Победит обезьяна… Победит… Выходит, бой идет какой-то, а, еч? Может, даже война невидимая? В голове у Бага в ответ на эти слова что-то вязко шевельнулось. — Знаешь, Богдан… Глупо, конечно… но… там рядом с домом тем, где тебя… того… кстати, надо же разобраться с владельцем – что это он строение до такого состояния довел, да еще и квартиры сдавать тщится – ведь явно же одни хацзалюбцы селиться там станут!.. — Он затянулся. Мысли скакали. — Так вот, там рядом с тем домом – особняк североамериканского торгового представителя. Я когда мимо проходил – подумал… Богдана посмотрел на него очень внимательно и проговорил задумчиво: — И Кова-Леви в Цэдэлэ сидел с каким-то великобританцем, что ли… писателей накручивали… — Кова-Леви? Асланiвський? — Угу. — Что ж ты сразу не сказал… — Да, понимаешь, неприятно мне от него. Представь: он меня даже не узнал… — Вот скорпион, — в сердцах крякнул Баг. — Повадился… — Любой бы повадился. У себя он один из множества таких же, а тут с ним носятся как с писаной торбой… Помолчали. — Так, может, это они – обезьяна? — тихо спросил Богдан. — Кому наши свары выгодны? Чем больше мы тут лаемся, тем они там у себя пуще: друа де л'омм, друа де л'омм… — Чего? — не понял Баг. Богдан досадливо сморщился. — Ну, так все сходится! Аспиды как-то на опиявленных вышли… — Как? — тут же перебил Богдан. — Откуда иноземцам?.. — А разведка их что, дремлет, что ли? — азартно вскинулся Баг. — Большое дело – три беглеца полоумных, чтоб разведку на них нацеливать… — Полоумные – да покорные. Через них что хочешь можно учинить, и все шито-крыто. — Не верю, что за рубеж утечка могла быть… — начал было Богдан и осекся, вспомнив про кусок предписания, невесть как залетевший к Шипигусевой. — Предположим все ж таки, — увлеченно развивал мысль Баг. — Стало быть, они, иноземцы, случаем удобным воспользовались – через опиявленных поссорили писателей, из-за писателей уж и секты перегрызлись… а потом… — Ну и что потом? Мина-то им зачем понадобился? Ведь тут явно те же лица действуют – кто опиявленными завладел. Опиявленные эти два разных дела в одно увязывают, вот ведь безобразие какое! Кто писателей стравил – тот и фараона покрал… Баг ожесточенно всосался в сигару. — Может, это французы по сию пору жалеют, что нам его подарили… хотят себе вернуть, — без особой уверенности в голосе проговорил честный человекоохранитель. — Создают, так сказать, обстановку. Вот потому и Кова-Леви опять тут, аспид неблагодарный… Богдан молчал. Хмыкнув, Баг попытался посмотреть на это нелепое дело под другим углом. — Действительно, — пробормотал он. — Фараон-то тут при чем?! Лежит себе тихохонько, никого не трогает. Гроб, я понимаю, ценный – но не настолько же, чтоб вот так красть! Святотатство же, как к этим хемунису ни относись… Или настолько? — Маска золотая, — раздумчиво проговорил Богдан. — Отделка из драгметаллов. Каменья… — Ага, — воодушевившись, подхватил Баг. Это он понимал. Каменья, золото; все ясно. — Так, может… — Погоди, — сказал Богдан. — Давай по порядку. Меня по башке стукнули, потому что они воровать пришли, а я мешал. Торчал там, на саркофаг любовался. Значит, получается, спешили они, что ли? Потому как воровство, и даже воровство святотатственное – одно, а разбой – отнюдь другое. И тем не менее против меня лично они, похоже, не имели ничего. Просто стукнули. — Точно, — подтвердил Баг. — Была у них спешка. Мне сообщили… — Он замялся, не ведая, как назвать свою негаданную помощницу, потому что помнил уставленные на Цао Чунь-лянь вытаращенные глаза Богдана, — сообщили, что те, кто тебя вырубил, некоторое время ждали при входе, а потом Крюк другому сказал: пора, время поджимает, только без членовредительства. — Кто сообщил? — заинтересовался Богдан. Баг совсем смешался. — Студентка Цао… — проговорил он так же невнятно, как говорил Богдан с недожеванной оладьей во рту. — Которую ранили. — Слушай, Баг… — негромко сказал Богдан. — Эта твоя студентка – она… — Не знаю, — тут же отрезал Баг. — Понятия не имею. И не хочу. Богдан шумно втянул воздух носом. — Понял… — сокрушенно покачал головой. — А ведь я ее встречал осенью… с Жанной еще… случайно – они как раз окончание вступительных праздновали в Благоверном саду… — И не сказал? — А что я мог сказать? Ты же вот мне тоже не сказал… — А что я мог сказать? Они переглянулись с невеселой иронией – и с минуту молчали, забыв о деле и предаваясь воспоминаниям. Каждый своим. |