Онлайн книга «Как Путин стал президентом США: новые русские сказки»
— Я осознал свою ошибку! — отстукивал он по стене, чтобы услышала охрана. — Я понял, что если ты на ком надет, так за того и держись! — Ну что, вашество? — доложила охрана царьку. — Сапога-то, может, выпустим? Он же безвредный… пал жертвой заблуждения… неодушевленный предмет, что вы хотите. — И то сказать, — кручинился глава. — Удобный был… А он осознал? — Осознал, вашество! Говорит, что верней раба у вас таперича не будет! — Ладно, — вздохнул царек. — Прощаю. Он пуганый, будет мой навеки. Мне верные люди… то есть вещи… чрезвычайно нужны! И сапог извлекли из «Лефортова» и привезли перед царьковы очи. — Что это ты будто покраснел? — спросил царек. — Опять, что ли, прокоммунистические симпатии? — Никак нет, исключительно от стыда… — То-то. Прощаю. Служи мне исправно и больше чтоб ни-ни! — И сапог надели на целую область. Область была выбрана сравнительно недалеко от Москвы, чтоб сапог оставался под присмотром, небогатая и негордая, ко всему привычная. Поначалу она даже обрадовалась: — Ну, этот-то у нас порядку наведет! Сапог снова присягнул царьку на верность, заявив во всеуслышание: — Господа-товарищи! Между человеком и сапогом чего не бывает. То он меня вляпает, извините, в навоз, то я ему жму, извиняюсь, до мозолей. Но вообще-то живем мы душа в душу и ходим теперь исключительно в ногу! Очутившись удельным князьком, сапог прежде всего потребовал себе новую стельку: — Старая надоела, — объяснил он помощникам. — Нам, губернаторам, новые стельки положены. Постыдись, старый, — уговаривали сапога боевые товарищи. — Седина в голенище, а бес в подметку! Подумай, вместно ли тебе, старому сапогу, с новой стелькой прилюдно якшаться! — Папрашу не учить! — воскликнул сапог и топнул. Соратники сгинули. В полном соответствии с армейским опытом сапог, надетый на область, мигом ввел шагистику как обязательную дисциплину, за ударный труд стал присваивать звание «Отличник боевой и политической подготовки», а все свое время стал посвящать наведению единообразия. Об урожаях и удоях он особо не заботился, думая все больше о том, чтобы злаки на полях были подстрижены по ранжиру, коровы ходили строем, а средства массовой информации пели в унисон. С утра он лично строил эти средства и задавал ритм: — Ать — и, два — и! Правое плечо вперед, песню запе… вай! Кто спасает род людской? — Разумеется, Руцкой! — хором отзывалась толпа. Полон доблести мужской? А-бя-за-тель-но Руцкой! Радость области Курской? Ис-клю-чи-тель-но Руцкой! Атлична! Для довершения единовластия сапог расставил своих родственников на все главные областные должности, так что скоро на всех руководящих постах оказались: тупой валенок, рваный тапочек и инфузория-туфелька. — Единообразие! — завидовали в центре. Область постонала-постонала, да и привыкла. Подумаешь, сапог. Не хуже, чем у людей. В Белой Руси вон вообще чурбан избрали, и ничего, царствует. Тем более что в далеком Красноярске тоже уже вовсю грохотали сапоги, да такие скрипучие, что слышать невозможно. Тенденция, решила область. Вскорости царька опять разбудили помощники: — Проснитесь, вашество! Срок истекает! — Ну так я Грача сброшу, — и царек спросонья потянулся лаптем к другой ноге, чтобы стащить очередной сапог. — Да мы его давно сняли, чтоб народ не раздражать! — Ну, Коржа… — И его сняли. Развонялся. — Ну, Лебедя… — И его скинули, вашество! Пока вы спали, мы эти сапоги меняли как перчатки. Оттого-то вы до сих пор и у власти. Но таперича надо освобождать престол для нового человека, да такого, чтобы вы при нем могли себе спокойно почивать на тех же лаврах, а не закаляться, допустим, в районах Крайнего Севера! — Нда, — задумался царек. Со сна он соображал туго, а так как спал теперь почти все время, то тугость эта не проходила вовсе. — Надо бы вместо меня сапога поставить, но только верного… — Не поддержат сапога, вашество. — Да кого я спрошу! — Вы-то, может, и никого, да и они вас не спросят. Сами изберут. Надо такого, чтобы всем понравился и чтоб лица у него не было видно. Потому что если лицо будет — так он уж точно понравится не всем! — Это дело, — заметил царек. — Надо бы человека-невидимку… — Гениально! — воскликнуло окружение. — А где ж у нас такие водятся? — Да водятся, — почесал в затылке царек. — Среди бойцов невидимого фронта… Бойцами невидимого фронта называлось особое подразделение, которое вело войну тайно. Фронта никто не видел, бойцов не знали даже в лицо, да и результатов-то, если честно, тоже давно видно не было, но все утешали себя тем, что это такие специальные незримые бойцы. Царь крикнул во всю глотку: — Эй, бойцы мои незримые! Есть кто-нибудь? — Есть, — раздался рядом с ним тихий, но очень решительный голос. — Здравия желаю! — Здравствуйте, здравствуйте, — спокойно сказал голос. — Это ж не по уставу, — опешил царек. — У нас свой устав, — загадочно ответил голос. — Ну-с, чем можем? — Да надо преемника мне, — объяснил царек, — такого, чтоб всем по душе пришелся. Стало быть, из вас, из невидимых… — Годится, — сказал невидимый боец. — Но учтите, мы невидимы только первые полгода. Потом у нас начинают проступать некоторые, как бы сказать, черты. Такая особенность. — Да тогда уж, пожалуйста! — с облегчением воскликнул царек. — Лишь бы поначалу… чтоб понравился всем! — Это мы запросто, — холодно пообещал голос. — Ступайте во дворец, готовьте прикрытие, легенду и камуфляж. И помощники быстренько-быстренько забегали, собирая одежду для преемника: набрали, конечно, второпях — у кого что есть. Один пожертвовал кимоно для карате, другой — костюм лыжный, с шапочкой, третий — куртку поношенную (хорошую жаль отдавать), четвертый — штаны камуфляжные, пятый — свитер вязаный, вполне еще ничего… Царек лично свои лавры передал, улежанные, но зато уютные. Одели невидимку кое-как — стало его немного видно; правда, между лыжной шапочкой и курточкой по-прежнему было пусто, но пространСТВО это было таким небольшим, что отсутствие лица вполне можно было принять за оптический обман. — А обувь-то, обувь-то! — вспомнили помощники. — Послать за сапогами! — заорал царек. Тут же по областям, городам и весям полетели вестники, вербуя одежду и обувь для преемника, и первым вызвался наш сапог. — Служу! — воскликнул он в надежде, что его области перепадет теперь еще немного денег. — Лоялен! |