Онлайн книга «Последняя торпеда Рейха. Подводные асы не сдаются!»
|
— У меня дочь. Ей 16, она просто как с ума сошла с этими «Жуками». Оклеила все стены огро-о-о-омными портретами… Может, еще не поздно? — перебил сам себя банкир. — Что не поздно? — Попытаться наладить контакт… — Увы, поздно. Я не смогу кататься с ним на «Фольксвагене» по городам и весям, и слушать тех же «Жуков», и горло драть. Может, я был бы даже и не против, но сын откажется. Он меня считает «фашистом» и противником мира. Хотя сейчас даже не уверен, что он сможет последовательно высказать свою позицию. Даже в отрицательном аспекте. — Фашистом? — Ну… а они всех военных считают фашистами. — Сочувствую вам, герр… Да, мы с вами так и не познакомились. — Лурье. Франц Лурье. — Диего Кальвадес, — отрекомендовался шерстепромышленник. — Почему у вас фамилия испанская? — Ну, потому что в Аргентине много всего испанского. Вон вы же тоже Франц, а не Франсуа. Они засмеялись. — Вы знаете, ваша история мне вдруг напомнила один случай… Я ведь руковожу подразделением номерных вкладов. Там чего только не насмотришься. Иной раз так замутят с шифровкой — а тут недавно затребовали один вклад. Старый, немецкий, еще аж 45-го года. Представляете, сколько там накопилось процентов за это время! И вроде все документы были, но они сломались на шифре. Конверт, в конверте бумажка небольшая, а на бумажке стихи… Я их даже заполнил… Вспомни супругу и сына Вспомни, где жили они Вспомни корабль, на котором Ты покидал этот мир Вспомни, как тебя звали (Это уже не секрет) Только вот номер трамвая Вычти — получишь ответ. — Бред какой-то, — пробормотал дон Диего. — Именно бред! Счет открыт на фамилию Нойман. Но получить деньги может только тот, кто наберет код из 38 цифр. Одни пытались тут — они прилетели из Восточного Берлина. Это по ним было видно. Двое — наверняка из «Штази», и как они только ни крутили эту бумажку, как ни пытались расшифровывать — глухо. Анаграммой, шифры разные подставляли, думали, ключ какой, там цифры вместо букв… Нет совпадений, и все тут! Естественно, после 3-го раза счет заблокировался. — То есть даже, если некто докажет, что он Нойман, без кода доступа к счету он не получит? — Да. Именно так. — А к чему все это? — Диего слегка улыбнулся. — Ну вы вот тоже супругу и сына упомянули. Да и корабль, наверняка же в Южную Америку ходят корабли… — Суда… — Что? — В Южную Америку ходят суда. Корабли воюют. Или охраняют… — А, ну извините, я не моряк… — Да сейчас уже никто не моряк. Мир с ума сошел, сами же говорили. Ну а вот если вдруг придет к вам некто, кто сумеет правильно набрать шифр, что будет? — Ну как что будет? Он станет владельцем пары десятков миллионов швейцарских франков. — Но он же у вас заблокирован? — Это автоматическая блокировка — снимается через 3 дня. — А если опять не получится? — Значит, опять заблокируется, но вы уже не сможете пытаться во второй раз. — Знаете что, герр Лурье, мне очень понравилось это стихотворение. Оно написано, хотя и коряво, но с душой — это видно. Вы не возражаете, если я попробую этот счет вскрыть? — Это может сделать любой, но только с первой попытки. — Я навещу вас в Цюрихе. * * * Диего Кальвадес покинул Орли не на такси, как можно было бы ожидать, а на автобусе, который его довез до остановки поезда RER-линии. И только от вокзала, уже в городе, взял машину. Он долго крутился по городу, проверяя, не сели ли ему на хвост ребята из «Штази» или «Ми-6». Вроде не сели. Хвоста нет. Тогда можно браться за дело. Дело состояло в том, чтобы встретиться с русским резидентом. Встреча была запланирована в ресторане «NATACHA», что в 17-м округе на улице Guersant. Несмотря на название, ничего русского в этом ресторанчике не было. Кухня и интерьер были исключительно французские. — Мы давно не виделись, герр, командор, — заметил русский. Он сильно постарел. Как будто время для него тянулось совсем с другой скоростью, чем для Диего. После свержения Берии прошло 10 лет. Это были тяжелые годы для сторонников русского Оттокара. Над Россией опустилась ночь. Британия хорошо усвоила принцип «Разделяй и властвуй», теперь она «разделила» свою бывшую колонию и колонию будущую, как в свое время было сделало с Россией и Германией. Начался новый виток войны на истощение. И вновь это была война не тех и не с теми. Но Третий Рим по-прежнему оставался Римом, и быть Цезарем здесь по-прежнему было опасно. Уже точили кинжал новые Бруты, и тень нового Оттокара вновь маячила за ними. С одним из таких и встречался Диего. А ведь где-то на краю земли, в благодатных горах Баррилоче, где в зеркальных водах Науэль Уапи [23] отражается яркая зелень, настолько яркая, что больно смотреть, где в дебрях пасутся олени и ничто не может нарушить их покой, кроме местных пум, разумеется, ни о какой войне большинство жителей не имеют ни малейшего представления. И только немногие, кого поломала эта далекая и кажущаяся отсюда почти нереальной мясорубка, кто живет этой войной, как наркоман дозой, готовы в любой момент обнажить спрятанный меч. — Я кое-что нашел по вашему человеку, дон… — Он сделал паузу. — Диего. Знаете, я даже не представляю, как назвать его: «счастливчик» или «неудачник». Ваш зенитчик жив! — Надо же! Это хорошая новость! — Жив и находится сейчас в Восточном Берлине. Это проблема, но не большая. Я в состоянии его переправить в Западный по моему каналу. Так что довольно скоро вы можете увидеть своего сослуживца. Единственно, что могу добавить в качестве ложки дегтя, — ранение не прошло для него даром. Все-таки такое повреждение спинного мозга… Вам придется повозиться. — Благодарю, Леонид! Вы оказываете мне большую услугу. А что по второму… пункту? — По второму пункту — хуже. Вы же понимаете, ну как я могу искать человека, о котором я знаю только, что ее звали Марта, что она брюнетка и была медсестрой в Шербурге. Архивы по Шербургу действительно выдают несколько Март, но девичьи фамилии — это, конечно, почти ничего. Была такая неразбериха в 45-м. Ясно, что они все поменялись. Во всяком случае, в Восточной Германии никого из них нет — точно. Я действовал через «Штази». Очень аккуратно, — добавил русский резидент, перехватив взгляд собеседника. Диего вздохнул. — У нас на войне-то не было столько потерь, сколько их сейчас… — Вы правы. Война никак не хочет заканчиваться. Иной раз кажется, ну вот-вот… все! И на тебе, вторая смена! |