Онлайн книга «Кладбище богов»
– Почему ты мне об этом не сказал? – Аматис, скрестив руки, прошелся по комнате. – Да говорил, не раз… – вздохнул Влад. – Тебе ж до этого никакого дела. Ты занимаешься своими вопросами. – Своими вопросами? Я думал, вопрос у нас с тобой один на двоих – найти истину. – Вот я ее и искал, – нахмурился Влад. – Как мог, так и искал… Аматис явно не понимал его. Он снова застыл у окна. – Странное дело, – сказал он уже спокойнее. – Дважды ты меня ослушался, и оба раза это вывело меня на интересную информацию. Не просто интересную – нужную. Что это? Просто совпадение? – Не просто, – хмуро ответил Влад. – Нам нужна одна и та же информация. Только с разной целью. – Может быть… Пожалуй, отдавать тебя вурдам я пока не стану. Я и сам виноват. Маловато тебя учил, не предупреждал о том, как коварны бывают темные. Сночеза мы упустили – это факт. С другой стороны, теперь он не так уж и нужен. Да и не денется он никуда – я приказал поставить то зеркало в хорошо запертую комнату… – Это зачем? – удивился Влад. – Ну, не век же он будет там сидеть! – Кто? Где? – Старик Сночез – в этом зеркале. Влад рассмеялся: – Да старик, наверно, уже на другом краю мира! – С чего ты взял? – нахмурился Аматис. – Каким образом он может оказаться на другом краю мира? – Но это же дураку понятно! Эти большие зеркала – они передают не только картинку. Но и предметы! Конечно, если умеешь правильно ими пользоваться. – Что за глупость! – рассердился Аматис. – Как может зеркало передавать предметы на расстояние? Тем более – живого человека! – А то, что человек может спрятаться в плоской хреновине – это не глупости? – Это – не глупость. Скрывать большое содержание в малой форме – одно из главных умений темных. Правда, раньше это касалось силы, энергии, но все меняется и совершенствуется. – Извини, Аматис, но это чушь и бред! Зачем Сночезу прятаться в зеркале, если оттуда некуда деться? Сколько ему там отсиживаться? – Не знаю. Ход мыслей врага не всегда возможно предугадать. Может, знахарь надеялся как-то нас перехитрить. Тебя же он перехитрил, причем довольно просто. – Ты не прав, Аматис. Совершенно понятно, что зеркала передают предметы и живых людей. Темные ставили какой-то опыт с зеркалами и перенеслись в мой город. Разве не так? А потом город перенесся сюда. Что скажешь? Теперь этот старикашка сбежал от нас, и сбежал тем же самым способом! Он явно рассказал тебе меньше, чем на самом деле знает. Аматис поглядывал на Влада, теребя подбородок. Вид у него был крайне озадаченный. Похоже было, Влад сейчас открыл ему глаза на вещи с совершенно неожиданной стороны. – Это невозможно… – произнес он уже растерянно. – Мы бы знали… – Вот и узнали, – хмыкнул Влад. – Эти большие зеркала недавно появились, если я не ошибаюсь… Когда вам было узнавать? – Ну, допустим, что ты прав… – изрек Аматис и вновь замолчал, погрузившись в размышления. И чем дольше он размышлял, тем явственнее понимал, что в словах Влада больше логики, чем предположений. – Но если так… – пробормотал Аматис. – Если зеркала передают вещи… и людей… это совершенно меняет дело! Это меняет все! Он вдруг ринулся к двери, но на полпути остановился, обернувшись к Владу: – Мне нужно связаться с Академией. А ты сиди здесь – и никому ни слова. Никому! Пожалуйста, на этот раз исполни то, что я говорю, в точности! * * * – Эй, муммо, поднимайся. Вставай, муммо, слышишь? Петрович вздрогнул и открыл глаза. На него насмешливо уставился глаза Зигф – бригадир, как привык называть его Петрович. – Любишь спать, муммо, – изрек Зигф, как изрекал каждое утро. Петрович собрался с силами и поднялся, откинув с себя задеревеневшее рыжее покрывало. Все соседи-энейцы уже давно поднялись, взбодрились и серой проворной струйкой вытекали из помещения на работу. Петрович знал: сейчас этот живой ручеек потечет по коридорам, разветвится и быстро иссякнет. Каждая живая частица найдет себе прибежище: маленькую дверцу в стене, незаметную лесенку, уводящую под пол, просто какую-нибудь темную дыру. – Поторапливайся, муммо, дело не ждет, – посмеивался Зигф. Зигф имел азиатские черты лица и серую с синевой кожу. Он не был ни злым, ни ехидным, с Петровичем они состояли в почти приятельских отношениях. Зигф просто был главнее, он жил в подземельях гурцоров очень давно и долгие годы буквально света белого не видел. Да и не жаждал уже… Темные общались с ним не сказать, что уважительно, а скорее снисходительно. И это было неплохо. Петровича они не замечали вообще, а если замечали – брезгливо сторонились. Была еще одна важная вещь: Зигф являлся тут единственным человеком, с которым Петрович общался. Глуповатые усоды и пришибленные энейцы ему в собеседники не очень годились. – Почему ты зовешь меня муммо? – спросил однажды Петрович. – Как почему? – рассмеялся Зигф. – Ты и есть муммо! – А что это – муммо? – Это ты! Посмотри на себя – увидишь муммо. Все просто! Петровичу осталось только вздохнуть и согласиться быть муммо. – Сегодня будет новая работа, – сообщил Зигф, идя чуть впереди и по привычке оглядываясь через плечо. – В нижних уровнях вчера умер работник, тоже муммо, – теперь ты будешь делать его работу. Петрович устало кивнул. Его здорово угнетало местное правило не кормить никого завтраком. До ближайшей кормежки оставалось часа три. В его возрасте это уж точно не вдохновляло на работу. А что касается новых обязанностей, то это его мало беспокоило. У него уже бывали новые работы. Сначала он замещал банщика возле поливочного автомата. Потом перетаскивал тяжелые баки с какой-то слизью между двумя лифтами. Последней работой было чистить трубопроводные каналы, заросшие неподатливой мокрой плесенью. – Тебе лучше стараться, внизу строгие землецы, – добавил Зигф. Землецами он почему-то называл гурцоров. И снова Петрович кивнул. Стараться он умел. Сейчас он думал о другом: как бы приучить себя оставлять что-нибудь съестное с вечера на утро. Из-за утренней голодухи настроение было совсем никудышнее. – Ну, пошли? – Зигф подвел его к шахте воздушного лифта. Петрович напрягся. Никак он не мог приучить себя прыгать в эти чертовы скважины, хоть и знал, что его тут же подхватит подушка упругого теплого воздуха. И бережно опустит по месту назначения. На этот раз полет в темной яме продолжался необычно долго, у Петровича даже голова закружилась. Но все прошло как всегда нормально. Они с Зигфом оказались в комнате с низким потолком, из которой расходилось полдюжины коридоров. Здесь гораздо сильнее ощущался таинственный гул, который преследовал обитателей подземелья буквально повсюду. И невидимый груз сверху давил куда заметнее. |