Книга Дети Ржавчины, страница 29. Автор книги Михаил Тырин

— Если заплатишь малым клинком или едой, можешь садиться рядом с нами.

Еды у меня не было, а единственная монета осталась в казне хозяина трактира. Поэтому я пристроился за повозкой и шел пешком, а извозчики иногда оглядывались на меня и о чем-то шептались.

Домой я вернулся так же, как и уходил — тайком, через дыру в заборе. На всякий случай. К моему приходу в овощном дворе почти ничего не изменилось — было по-прежнему тихо и безлюдно. Даже староста, что при мне задремал в тени, теперь куда-то ушел.

Я послонялся немного между заборов, нашел втоптанную в грязь морковину, которую отчистил от гнили и с большим удовольствием съел. Друга Лошадей еще не было, и я даже стал немного беспокоиться. В этом сумасшедшем городе могло случиться все, что угодно.

Уже вечерело. Я прошел по стойлам, посмотрел, как поживают мои лошадки. Они встретили меня обычными грустными взглядами. Я начал разносить им остатки овса, в одиночку это заняло непривычно много времени. Потом набрал себе воды помыться.

Вскоре заскрипели ворота. Обитатели овощного двора возвращались с работ. Я хотел поговорить с Мясоедом, но тот настолько вымотался, что буквально спал на ходу и прошел мимо, не заметив меня. Из-под рубашки он доставал какие-то корнеплоды, которые вяло жевал, едва стерев налипшую землю. Через несколько минут я увидел его уже спящим в своей каморке.

Мне спать отчего-то не хотелось. Перед глазами все еще стояли шесть исполинских черных столбов, уходящих в небо. Думая о них, я испытывал волнение. Они словно бы говорили мне: «Не все в этом мире так грязно, старо и примитивно. Остались еще вещи, которые предстоит постичь».

Темноту я встретил, сидя на трухлявом чурбачке возле конюшни. Я смотрел на звезды и силился найти знакомые небесные фигуры, но тщетно. Нечему и удивляться. Им не обязательно быть здесь.

Потом я услышал голоса за забором. Калитка заскрипела, и во двор зашли трое. Двое вели третьего. Судя по командным голосам, эти двое были старостами. А вели они, несомненно, Друга Лошадей — скорченного, испуганного, жутко пьяного.

— Еще один попался! — орали старосты. — Пока все работали, ты по кабакам гулял?

— Интересно, где только деньги взял? Украл, наверно.

— Ничего, он свое получит! Он надолго запомнит... Старика начали колотить. Несильно — просто пинали, толкали друг к другу, а когда он свалился, засвистели хлысты.

— Мы научим тебя порядку, старый навозник!

— И сегодня получишь, и завтра, когда протрезвеешь.

Я не усидел на месте. Поднялся и пошел, хотя знал, что, возможно, поступаю по здешним меркам неправильно.

— Эй, ребятишки, — негромко позвал я. — Хватит уже, наверно. Порядок — хорошо, но зачем вдвоем старичка бить?

Старосты так удивились, что почти сразу перестали работать хлыстами. Обычно им никто не перечил.

— Ты кто? — оторопело проговорил один, вглядываясь в темноту. — Тебе чего?

— Это Безымянный, — определил его товарищ. — Он работает на конюшне вместе со старым хрычом.

Я смотрел на этих бойких молодых ребят и думал, с каких харчей они могли наесть такие круглые и блестящие физиономии.

— Что ты там болтал. Безымянный?

Похоже, они не очень верили своим ушам. Человек с моим статусом просто не мог указывать служителям порядка, как себя вести.

— Я говорил, что вам нужно отойти от дедушки и заняться другими делами. Я сам доведу его до постели.

Друг Лошадей лежал, почти не шевелясь, и слабо скулил.

— А что будет, если мы тебя не послушаем и никуда не пойдем? — спросил один из парней почти без иронии. Неизвестно, что он думал в этот момент. Возможно, подозревал, что в мире что-то перевернулось и я стал их начальником, раз уж разговариваю таким тоном.

— Оставайтесь, — я пожал плечами и быстро поднял старика на себя. — А я пошел.

Поворачиваясь к ним спиной, я ждал немедленной атаки. И почти не ошибся. Как только с парней сошло оцепенение, один из них сорвался с места и ринулся на меня всей своей массой. Наверно, хотел сбить с ног, чтобы мы со стариком с размаху полетели в лужу.

Я всего лишь отступил. Просто шагнул в сторону, выставив левую ногу. Староста зацепился за нее и не успел затормозить. Пробежав несколько шагов по инерции, он не удержался и проехал на животе по грязи.

— Осторожнее, — вежливо сказал я. — В темноте нужно смотреть под ноги.

Издеваясь над старостой, я не забывал держать ухо востро. Второй замахнулся на меня плеткой, но я в тот момент повернулся, и колыхнувшиеся ноги Друга Лошадей угодили старосте в грудь.

Старик застонал и начал вырываться. Я охотно отпустил его, проследив, чтобы он тут же не растянулся на земле. Он все же не устоял на ногах — опустился на четвереньки и пополз в сторону нашего жилища. У меня появилась возможность закончить диалог со служителями порядка.

Это было нетрудно. Они вели себя, как бараны: наскакивали на меня и едва ли не сталкивались лбами, когда я уходил в сторону. Я ни разу их всерьез не ударил, поэтому и они не воспринимали меня всерьез. Я не нанес им практически никакого ущерба, кроме, конечно, морального. Наверно, со стороны мы напоминали детей, играющих в салочки.

Наконец мне это надоело. Я зашел в тыл одному из старост и хорошо приложил его по загривку, так что парень осел на колени. Второму досталось под колено и в живот. Оба на время разучились быстро передвигаться. Я повернулся и пошел к себе, веря, что они за мной не сунутся. И оказался прав — они остались, удивленные, но все так же уверенные в своей правоте.

Впрочем, у конюшни я решил задержаться. Было интересно узнать, что они скажут. Старосты ничего не сказали, просто поднялись и пошли прочь, бормоча ругательства.

Я постоял немного и уже собрался отправляться домой, как вдруг обратил внимание, что дверь в стене одного из бараков открыта. В проходе неподвижно стоял человек, из-за его спины выбивался неуверенный свет масляной лампы. Человек смотрел на меня.

Я, сам не зная зачем, подошел. Это был Подорожник.

— Ты дрался как воин, — сказал он, медленно цедя слова сквозь свою холодную улыбочку.

— И что дальше? — невинно поинтересовался я.

— Ничего. Наверно, тебя зря сделали конюхом. После этих слов он развернулся и плотно закрыл за собой дверь. Я остался в темноте и одиночестве. И в недоумении. Что имел в виду Подорожник? Что он хотел — похвалить меня или, может, наоборот?

Вернувшись в свое жилище, я услышал, что Друг Лошадей плачет.

— Что с тобой? — тихо спросил я, чтобы не побеспокоить спящего Мясоеда.

— Зачем ты вмешался, зачем защитил меня? — запричитал старик с истерическими нотками в голосе. — Теперь ты всю жизнь будешь требовать с меня плату за это, а ведь я не просил...

Я разозлился и даже плюнул себе под ноги. Потом пошел к своей лежанке, нащупывая дорогу в темноте.