Книга Дети Ржавчины, страница 86. Автор книги Михаил Тырин

— Совет да любовь, — сказал Горелый, насмешливо взглянув на меня.

Затем повернулся к своим людям и скомандовал:

— Заберите у него старую вещь, она спрятана за поясом.

Положение становилось все хуже и хуже, без пистолета я терял огромное преимущество. И сделать ничего нельзя — иглострелы смотрят прямо в лицо. Они стреляют один раз, зато наверняка.

Малорослый староста с тремя бородавками на носу опасливо приблизился и сунул руку мне под пояс. Вытащил пистолет и поспешно понес его командиру, рассматривая на ходу.

— А теперь иди и стань к столбу! — велели мне. Я оказался рядом со своими друзьями.

— Где старик? — тихо шепнул я.

— Он убежал, — так же тихо ответил погонщик. — Его не стали догонять, он им не нужен.

Я заметил, что несколько старост ходят вокруг истребителя, трогают его железные бока, подпрыгивают, заглядывая в кабину.

Горелый враскачку подошел, ткнул меня в лоб кончиком плети.

— Я не знаю, кого из вас убить, а кто может пригодиться, — задумчиво сказал он. — Решите это сами.

Мы молчали. Я скосил глаза на девушку, боясь, что ей станет плохо. Но она только побледнела и опустила глаза.

— Мне известно, — продолжал Горелый, — что вы трое умеете поднимать в воздух свои штуки и знаете, где их искать. Любой из вас может мне это показать. Так кого же мне оставить, а кто из вас лишний?

— Никто не лишний, — ответил я. — Я умею летать, он знает, где есть машины, а она умеет ремонтировать...

— Это ложь, — оборвал меня человек с обожженным лицом, сведя на нет мои жалкие попытки спасти себя и друзей. — Мне уже многое известно, и я умею отличать ложь от правды. Кто-то из вас сейчас должен умереть.

Старосты, заинтересованные разговором, начали подтягиваться к нам. Я отметил, что возле истребителя никого нет. Впрочем, что толку?..

— Кто-то должен умереть, — повторил Горелый. — Вы со своей торговлей захотели разорить богатых и уважаемых людей. Вы совершили много других непростительных поступков, и я обязан наказать вас. Все уже решено.

Я не спешил ставить на себе крест, я все еще надеялся выкрутиться. Что касается Подорожника, то он выглядел обреченным. Видимо, он лучше меня представлял, что за человек решает сейчас наши судьбы.

Мне вспомнились крестьяне, которых закопали вниз головой и порубили тесаками. Стало не по себе. Я огляделся. Вокруг — тупые сытые физиономии, некоторые ухмыляются, другие глядят презрительно. Никто не сочувствует, никому нет до нас дела. Сунут нож под ребра и поедут прочь, посмеиваясь. Я понял, что спорить не нужно и бесполезно. Все действительно решено без нас. Теперь — либо хитрость, либо сила...

— Не убивай их, — глухо проговорил я. — Они с сегодняшнего дня муж и жена.

Горелый искоса посмотрел на меня, обошел кругом.

— Я знаю, чего ты хочешь, — проговорил он. — Ты надеешься убежать, как уже сделал однажды.

Он был совершенно прав. Я собирался бороться за себя, пока есть силы. Однако начать мог лишь тогда, когда моим друзьям ничего не будет угрожать.

— Но сегодня тебе это не удастся, — услышал я. — Знай: одно неверное движение, и кто-то из твоих людей умрет. Скорее всего это будет она — я терпеть не могу женщин, от них много беспокойства и мало прока. Что скажешь на это? Расхотелось умирать?

— Кто нас сдал? — проговорил я, облизнув языком пересохшие губы.

Он криво усмехнулся. Вытащил из сумки мой пистолет, повертел его передо мной.

— Расскажи, для чего нужна и как работает эта старая вещь. А я отвечу на твой вопрос.

— Очень просто — ставишь дырочку напротив своего лба и тянешь за крючок, — не задумываясь ответил я.

Горелый снова повертел пистолет перед лицом, примерил, и тут до него дошло, что я издеваюсь. Его лицо вспыхнуло, он размахнулся и хлестнул меня плетью.

— Черта с два я что-то тебе расскажу, — сказал я, с усилием улыбнувшись.

— Я сам узнаю! — крикнул Горелый в бешенстве. Но тут же успокоился. — А предал вас старик, бывший погребальный мастер. Мы пообещали ему вернуть имя и поселить в Городе тысячи башен. Он нарочно привел вас сюда.

Я услышал, что Подорожник тихо зарычал. Но сам я Горелому не верил. Чтобы застать нас врасплох, не обязательно было тащиться в такую даль. Да и не нужны Другу Лошадей ни имя, ни Город тысячи башен — у нас он получил гораздо больше.

— Хватит разговоров! — прикрикнул Горелый, и лицо его сразу стало неподвижным и холодным. — Дайте ему лопату, если он сам хочет умереть.

Мне швырнули короткий заступ.

— Копай прямо здесь, — приказал человек с обожженным лицом. — Только не долго. Ямы по пояс тебе вполне хватит.

Все, финиш... Либо я что-то придумаю, либо меня закопают вниз головой. В голове стоял звон, руки и ноги почти не сгибались.

— Копай! — крикнул какой-то староста и стегнул по лицу плетью.

Я вздрогнул от боли, медленно поднялся. Шершавый черенок заступа не держался в руке. Я не смотрел на друзей, чтоб не отягощать их своим взглядом, тяжелее которого нет ничего на свете.

Пора брать себя в руки. Так не бывает. Что-то обязательно можно сделать. Всегда существует способ, о котором даже не знаешь, но непременно вспоминаешь перед той чертой, за которой ничего нет.

До последней минуты держалась надежда, что они одумаются. Но и эта минута прошла.

— Копай, живо! — и снова удар плетью. Я ощутил, как по щеке потекла теплая струйка. Заступ неловко ткнулся в землю, чиркнув по камням. Я двигался медленно, бессознательно растягивая время.

— Быстрее, ну! — скрипнув зубами, я стерпел еще два удара по спине.

И тут последовал иной удар. Такой, которого не ожидал никто. Я сначала ничего не понял. Я ослеп, затем оглох и вдруг оказался лежащим на земле. Боковым зрением я заметил, как в стороне разливается желтое огненное пятно.

Поднялся крик. Секунда — и новый взрыв снес двух идолов неподалеку. Я откатился в сторону, вскочил, осмотрелся. В открытой кабине истребителя покачивалась седая голова Друга Лошадей. Он что-то кричал, но разобрать было невозможно. Истребитель подпрыгивал, силясь взлететь.

— Убейте их! — услышал я пронзительный крик Горелого.

В трех шагах от меня стоял староста с иглострелом. Секунду назад он смотрел на истребитель, а теперь уже медленно поворачивался ко мне, поднимая оружие. Я сунул руку в сапог, где по-прежнему ждал своей очереди мой нож, сделанный из обломка давно минувшей эпохи. Не тратя времени на замах, я просто толкнул его вперед. Староста схватился за горло, согнулся пополам и с криком покатился по земле.

— Стойте, болваны! Убейте их!

Истребитель взвыл, как разъяренный зверь, и подпрыгнул на несколько метров. Взрывы продолжались — они вспыхивали то тут, то там. Пришло время всерьез пожалеть, что я так и не обучил старика летать и стрелять. Машина пошла боком и со скрежетом ободрала брюхо о край скалы. Но не упала, а лишь накренилась.