Онлайн книга «Желтая линия»
— Подождем немного и будем начинать, — произнес сухой старик скрипучим голосом. И, взяв с блюда ослепительно белое пирожное, сладострастно надкусил его. «Вождь, — подумал я. — Предводитель восстания». Через некоторое время к компании присоединилась еще одна женщина — довольно бесцветная, в годах, сухо и неинтересно одетая. У нее был отрешенный взгляд и нервная порывистость в движениях. Она тут же опрокинула на пол бокал, который принес служитель. Еще через минуту подошел манерный и вальяжный молодой человек, весь в белом. Он двигался так лениво и плавно, будто был сделан из пластилина. — Начинаем уже, наверно, — проскрипел старик-вождь. Затем с усилием оторвался от спинки дивана и посмотрел в один из затемненных углов помещения. — Да, начинайте, — донесся оттуда голос. Я только теперь разглядел, что там сидит в одиночестве какой-то толстяк. «Вот настоящий вождь, — решил я. — А старик — заместитель». — Госпожа Ним-Оу, кажется, у вас есть интересное сообщение, — сказал старик. — Прошу вас, начинайте, мы слушаем. — Он взял еще одно пирожное и снова откинулся на спинку, прикрыв глаза. — Да, — отозвалась отрешенная дама. — Да, есть. Сейчас… Она судорожно сжимала и разжимала кулаки, слышно было, как хрустят пальцы. Губы ее несколько раз приоткрывались — она вот-вот собиралась начать, но что-то мешало. Наконец, сосредоточившись, она выдавила: — Сегодня я… Сегодня я прошла тридцать шагов по серебряной линии… Послышались сдержанно-удивленные восклицания и даже осторожные хлопки в ладоши. Общество заметно оживилось. — Да… Тридцать шагов… — Она отрубала слова, как сухие палочки. — По серебряной линии. И это еще не все. Меня хотел остановить уличный комендант. Социальный надзор… Да… Он хотел узнать, на каком основании… У меня девятое холо, а не восемнадцатое. И это видно. Видно по одежде. Он окликнул меня. Но я… Я не остановилась! — Вы просто прошли мимо? — изумленно проговорила одна из толстых разодетых теток. — Просто прошла. Посмотрела на него и прошла. — Невероятно! Какое самообладание! — загудело общество. — Пройти мимо социального надзора! Отважная женщина! — Я просто прошла мимо него, — подтвердила госпожа Ним-Оу. Тут из темного угла раздался тихий трескучий смешок. Веселился тот загадочный толстяк. Все как-то сконфузились. Я понял, что вождь иронически относится к подвигу отважной подпольщицы. — Что ж, это заслуживает некоторого уважения, — солидно заметил сухой старик. — Кто еще сможет нас удивить? — Я, — поднялся пластилиновый юноша в белом. — Пожалуйста, Сид-Ним, мы слушаем. — Мне удалось проникнуть в развлекательный дворец для двенадцатого холо. Оппозиционеры пренебрежительно засмеялись. Очевидно, этот подвиг уважения не заслуживал, даже некоторого. — Но это не все, друзья, это не все! — воскликнул юноша, плавно подняв пластилиновые руки. — Я вернулся домой в персональном аэрокупе, а кроме того… — Садись, Сид-Ним, — проговорил сухой старик. — Мы разочарованы. Нетрудно, имея одиннадцатое холо, пользоваться благами для двенадцатого. В следующий раз придумай что-нибудь поинтересней. — Но я еще… — Несчастного юношу уже не слушали. — А можно я? — попросила одна из толстух. — Слушаем тебя, У-Озо, — позволил старик. — Так… Во-первых, я уговорила нашего коридорного уборщика прицепить ящик с мусором к аэровагону. И когда тот взлетел, все посыпалось на толпу. Подпольщики сдержанно заухмылялись. — Дальше, — продолжала толстуха, — я сорвала табличку, что переход в подземку закрыт, и эти идиоты поперлись вниз, устроили толкучку, а потом неизвестно сколько времени искали выход. Уверена, что половина из них опоздала на работу… — Щербатин, — тихо прошептал я, — это не оппозиция. Это клуб мелких пакостников. — Тсс… — И еще, — продолжала госпожа У-Озо, — я познакомила помощника своего соседа с мойщицей стекол. Оба молодые люди, у обоих первое холо. Ручаюсь, через день-другой они скатятся до незаконной связи. — Имена известны? — спросил вдруг загадочный толстяк из мрака. — Конечно, я все вам сообщу. — М-да, — проговорил старик. — Любопытно. Твоя фантазия, У-Озо, как всегда, непредсказуема. А что у нас с филиалами? Неожиданно повисла какая-то неприятная тишина. Все дружно опустили глаза в пол. — Молчим? — строго произнес старик. — Выходит, мне снова нечего докладывать в центр? Это никуда не годится. Нужно работать, друзья, именно за это на ваши номера сыпятся уцим. — У нас в мастерской, — неохотно проговорил один из близнецов, — трое рабочих как-то приноровились доставать себе по лишней паре носков… — Носки оставьте при себе. Центр ждет серьезной работы. — Старик сжал губы и довольно долго сидел насупленный. Потом вдруг выпрямился и поглядел на нас со Щербатиным. — Но позвольте! У нас же сегодня новые лица! Как же мы забыли! Приветствую вас, друзья! Может, вы что-то расскажете? Мне захотелось провалиться в недра дивана и сгинуть там. Но Щербатин ткнул меня локтем. — Расскажи что-нибудь. Вспомни. Я сразу за тобой… Я, покрываясь испариной, начал молоть чушь о том, как незаконно носил магнитофон в солдатском ранце. Потом вспомнил, что доедал завтраки за хозяином, хотя мне такой еды не положено. Больше ничего на ум не шло. Выяснилось, что я все это время был законопослушен до омерзения. Даже жаль было разочаровывать солидных людей. Напоследок мне вспомнилось, как, работая в бюро пропаганды, я для удовольствия писал издевательские стишки по технике безопасности. Правда, никому их не показывал. Меня тут же попросили что-нибудь вспомнить. Я напряг память и выдал следующее: Если ты лишился глаза, Постарайся сдохнуть сразу. Чем потом тебя лечить, Проще сразу схоронить. Я думал, им это понравится. Но лишь двое или трое выдавили жалкие улыбки, остальные как-то нехорошо покосились в темный угол, где затаился толстяк. Зато Щербатин стал просто гвоздем программы и украшением вечера. Он рассказал, как жил на Водавии, как он здорово там устроился, не имея никакого холо, как пил, жрал, отдыхал и развлекался. И так у него это здорово выходило, что подпольщики смеялись, не переставая. К счастью, от восторга они совсем забыли про меня и мое жалкое выступление. — Думаю, мы можем закончить заседание, — изрек старик. — Давайте просто отдохнем. — Я хотела предложить текст обращения к гражданам… — открыла рот толстуха. — Не сегодня, У-Озо. Мы и так слишком часто пишем обращения. |