Онлайн книга «Нечисти»
* * * В четырнадцать лет Денис ощутил в себе нечто новое – прикольное и необычное. Он научился вызывать (или создавать, он еще сам не разобрался) специальных мух, видом как настоящие, только крупнее, но самостоятельно не живущие и ощутимо теплые… Отец, как всегда после обеда, прикрыл лицо газетой и засвистел, забулькал. Мать покрылась вместо чадры макияжем и в сопровождении дяди Славы отбыла в город, по магазинам. Денис, убедившись, что отец спит и что сила за неделю накоплена достаточная, сосредотачивается – и рой мух, голов этак на сто пятьдесят, уже гудит перед ним довольно компактным комом… Главное – чтобы поблизости не было этих обжор – Морки и Леньки… Мухи по команде Дениса выстраиваются цугом и начинают с периодичностью примерно в пятнадцать секунд пролетать возле отцовской головы. Раз, два, три, четыре… Денис пыхтит от напряжения: уже в сотый раз, если не более, жужжащая лента донимает отцовский слух, а тот – знай себе похрапывает… И вдруг – отец выбрасывает руку, и весь караван моментом сплющивается об его ладонь в мягкую, серую, сырую на вид котлету. Отец, не открывая глаз, но всегда точно швыряет эту котлету Леньке, который давно уже наворачивает по стенам круги в предчувствии поживы… Дальше неинтересно: отец ухмыльнется, пойдет в ванную, а ему опять копить силы, дней пять как минимум, прежде чем он сможет повторить забаву или придумать что-либо другое путное… * * * Все совпало в тот год: выпускной класс, шестнадцатилетие, финансовый кризис с дефолтом, первая любовь… Естественно, что это была одноклассница, очень красивая, по мнению Дениса, блондиночка, худенькая, высокая, продвинутая. Со всеми другими девицами Денис ощущал себя легко и ровно, а рядом с Никой – робел и нервничал, шутил деревянно, краснел чаще обычного. Его любовь звали по паспорту – Вероника, но она требовала, чтобы сверстники называли ее только второй половинкой ее имени. (Дома же – напротив: замшелые родители звали ее Верой, а хуже того – Верочкой.) В девятом классе Денис специально донимал и дразнил ее Верой, в десятом – не замечал, увлекся историей и Интернетом, а в одиннадцатом, сразу же после летних каникул, в сентябре, увидел новыми глазами и влюбился по уши. К тому времени Денис вырос до ста восьмидесяти сантиметров и, к своему великому огорчению, остановился в росте. Был он по-прежнему огненно-рыж, отчаянно конопат, но в правильных и привлекательных чертах лица его пряталось нечто, не позволяющее прикалывать его и дразнить. Может быть, жесткая линия губ, хищная даже во время смеха или улыбки; может быть, полное отсутствие страха в больших зеленых глазах… По физической кондиции он ничем примечательным из сверстников не выделялся: худой, в перспективе – широкоплечий, чуточку сутулый, но все равно стройный… Стригся аккуратно и коротко, иногда, когда особенно допекал математик, их классный руководитель, надевал пиджак и галстук, но предпочитал свитера и модные мешковатые штаны с накладными карманами. – Ника, слушай… – Слушаю, Петров. – Что ты сегодня делаешь? После уроков? – Книжку учу. «Арифметику» Магницкого. – Нет, ну правда? – Истинный крест. Я ботан, у меня, если недоучусь, конкретные ломки. А что ты хотел? – Ну… По шаверме – и в Русский музей. Давай сходим? – Ах, вот значит, зачем ты подходил к Мухиной и Лерберг. Они отказались, и я следующая по счету и привлекательности! После Лерберг и Мухиной! Да? Бедному Денису Мухина вовсе не казалась привлекательной, и Лерберг тоже, он подходил к ним и спрашивал что-то для отвода глаз, но после такой трактовки смешался и окончательно покраснел. – Ну что ты молчишь? И видел ли ты новые ценники на шаверме? У меня лично дефолт в бюджете. Денис почуял близкое согласие и воспрянул духом. – Нет проблем на сегодня, сударыня, мой кошелек полон. Пойдем? – Надо сообразить… Мама просила меня не задерживаться, потому что к зиме мы с ней собирались связать миленький чудненький коврик… – Какой коврик, до зимы далеко, сто раз успеешь. Так идем? – Идем. Только чур я буду есть шаверму без лука! Договорились? – Ладно. Значит, мотаем физру и уходим, – предложил Денис, развивая успех. Он снова почувствовал себя решительным и сильным. – Аск… Только чур ты тоже будешь есть шаверму без лука! На всякий случай. – А… – заикнулся было Денис, потом вдруг сообразил, потом вдруг спохватился, что его мыслительная деятельность проходит на глазах хихикающей Ники, и снова покраснел, медленно и густо… Времени было полно, и они двинулись пешком, сначала по Среднему проспекту, потом сквозь парк, возле ДК Кирова, на Большой проспект, потом через несколько линий на набережную, через мост лейтенанта Шмидта… В начале пути Денис собрал всю свою силу и мысленно (научился за последний год) стал сигналить Мору, чтобы тот не мелькал перед глазами. Ворон, похоже, услышал и перемещался сзади или по крышам. – Как всякая уважающая себя феминистка, я просто обязана записать эту шаверму к себе в долговую книгу… – Да брось ты на фиг! Какая ерунда! Лучше ты меня когда-нибудь угостишь, раз феминистка… – …Но, честно говоря, все стало так хреново. Мама уже работу потеряла, отца вот-вот сократят… А твои где работают? – Мама не работает, а отец… не знаю. Он говорил, да я забыл название их конторы. Что-то связанное с нефтегазовыми комплексами. – Нефть – это круто. Ты куда после окончания школы? – В универ, куда еще? – В какой именно? Сейчас полно универов. – В старейший, который ЛГУ. На матмех. – Фи. А я в Политех… Денису мгновенно захотелось перерешить и также поступать в Политех, чтобы учиться вместе с Никой… Ника замечательно рисовала, вдобавок она с первого класса занималась живописью и кое-что, как она выразилась, в красках понимала. Поэтому ходить с ней по музею было очень интересно, она показывала и объясняла Денису такие вещи, о которых он сам бы даже и не задумался. Например, не было ни одной картины из тех, что они видели, где луна была бы изображена в правильной пропорции, всюду она была в разы больше, чем должна бы… На выходе с территории музея, возле поста, где милиция упорядочивала толпу желающих приобщиться к искусству, Денис не удержался: – Да… Там одни картины! – и подкрепил свой разоблачительный выкрик соответствующей гримасой. Народ засмеялся. – Идиот! – кто-то крикнул ему вдогонку. Теперь уже Ника покраснела, она хотела сказать что-то суровое, но прыснула вдруг, и выговор не получился. – Пошли ко мне? – Что за «пошли»? Кол тебе по русишу, надо говорить – пойдем. А зачем? – Поедим. – Надо говорить – «кофейку попьем, музыку послушаем» Все-таки ты дикарь, Денис Петров. Но ты не будешь ко мне приставать с непристойностями? |