Онлайн книга «Пленных не брать!»
– Лучше недооценить что-то, нежели переоценить. – Разумно. Да, она не работает. И для того, чтобы боевая Руна ожила у нового владельца, он должен убить друга, близкого человека, с которым сражался плечом к плечу. Так сказал Густав. Воскобойников пристально посмотрел в глаза немца. Нет, он не врал. – Вы хотите сказать, что школьный учитель Вальден кого-то убил? – Вальден просто хранил Руну. Живой Ларец. А мы с вами искали Руну для того, чтобы использовать. Нет, я неправильно сказал – мы искали ее для того, чтобы Руну использовали наши хозяева. И знаете что, Станислав Федорович? – Немец произнес имя и отчество Воскобойникова старательно и правильно, почти так, как произнес бы русский. – Что, Гиацинт? – С некоторых пор я уверен, что вашим хозяевам Руна нужнее. И немец опять не врал. Станислав Федорович понимал это подсознательно, но не мог верить. Заворочался и хрюкнул во сне Керьялайнен. Над головой, в вершинах сосен, монотонно и пронзительно кричала какая-то птица, словно ее пытали. В потухшем костре треснул уголек. – Я поехал сюда, потому что выполнял приказ. Я хотел убедиться, что Руна есть. Хотел убедиться, что она – именно то, что мы о ней знаем. Я убедился. – А если это – еще один малопонятный кусочек металла, украшение с неясными способностями? – Но ради него вы убили Ярка, – коротко ответил Айнцигер. – Я?! А ведь так оно и было, осознал Воскобойников. Он убил Ярка, и он фактически убил Вальдена. Да, он спас Керьялайнена, но еще не факт, убил бы его немец или же нет... и теперь самому Станиславу Федоровичу рано или поздно придется решать, что же делать с финном. – Это Руна, которая называется Руной Хеймдалля. Руна Футарк. Она сама доказала нам, что такое она есть, – продолжал Айнцигер. – И я понял, что я не готов. – Не готовы что сделать? – Не готов убить вас или этого забавного и хитрого финна, чтобы Руна заработала. Не готов напоить ее кровью, чтобы она стала моей. И точно так же я теперь не готов привезти ее в Германию, потому что я не считаю возможным нести в мир такую вещь. Лучше всего, наверное, нам было остановиться перед домом Ярка, но сложилось иначе. Вам Руна нужнее – так забирайте ее и уходите. Я не буду вам мешать, Станислав Федорович. Керьялайнен проснулся и приподнялся на локте, тревожно глядя на офицеров. Воскобойников медленно опустил автомат. – Я полагаю, что если пойду на юго-запад, то выйду к какому-нибудь селению, – говорил Айнцигер. – Мне не нужно много припасов и не нужно оружие, потому что я не собираюсь вступать в конфликты с финскими частями. Надеюсь, всё закончится хорошо. – Я вам верю, Гиацинт, но при этом не могу верить... – Не виню вас. И тем не менее я ухожу – это будет лучшим доказательством. Немец медленно и аккуратно, не сводя глаз с Воскобойникова, отстегнул кобуру и уронил на утоптанный снег. Потом, не глядя, нашарил свой вещмешок, вскинул на плечо и сказал: – Прощайте, Станислав Федорович. Прощайте, Керьялайнен. Пару раз поскользнувшись, Айнцигер выбрался из снежного окопчика и пошел прочь. Он удалялся, и комиссар посмотрел ему в спину с сожалением. Наверное, это был по-своему неплохой человек. Не хуже тех, с которыми Воскобоиникову приходилось сражаться плечом к плечу, укрываться одной шинелью, хлебать из одного котелка. Но отпускать этого неплохого человека Воскобойников не мог—даже после того, что они сделали друг для друга в этом жутком походе. Это думал он, Станислав Федорович Воскобойников, полковой комиссар РККА, или это заставляла его думать Руна?! «Что со мной творится?! – подумал Воскобойников. – Что со мной, мать твою, творится?!» Финн испуганно таращился, не пытаясь встать. – Лежать! – приказал комиссар, поднял «суоми» и тщательно прицелился. Автомат сухо щелкнул – осечка. – Господин офицер... – пробормотал Керьялайнен. – Лежать, – повторил Воскобойников. Он отшвырнул «суоми» и вынул пистолет Ярка, старую, но ухоженную машинку смерти. Один раз она уже сделала свое дело. Сделает ли еще раз? Комиссар торопился, словно понимал, что какая-то часть его вот-вот пересилит и тогда он уже не сумеет выстрелить. И он до хруста в металле вдавил палец сначала в крупный ребристый предохранитель, а потом – в спусковой крючок. Пистолет не подвел. Боек стукнул по капсюлю. Порох в гильзе воспламенился и вытолкнул пулю – довольно необычную пулю, алюминиевую, с деревянным сердечником, массой чуть более трех граммов, что при огромном калибре в 11,35 миллиметра создавало очень большую начальную скорость и огромное останавливающее действие. Трехграммовая пуля попала в спину Айнцигера чуть ниже левой лопатки, так что немца развернуло, но он устоял. Воскобойников выстрелил еще раз – и снова попал, на этот раз в бок. Эсэсовец ухватился руками за небольшое деревце, которое согнулось, но не сломалось. – Падай! Падай же! – прохрипел Станислав Федорович. Но Айнцигер не падал. Он цеплялся за деревце, мотаясь вместе с ним туда-сюда, вещмешок свалился с плеча и повис на запястье. Воскобойников выстрелил в третий раз и снова попал – из неудобного, незнакомого пистолета, на приличном уже расстоянии, стреляя с одной руки, без упора... Но этот выстрел был уже последним – пуля вошла в правый глаз оберштурмфюрера. – Господин офицер... – причитал Керьялайнен, ловя ноги Воскобойникова. Комиссар пнул его не глядя – не потому, что хотел ударить, а чтобы финн не успел поцеловать сапог. – Убирайся! – крикнул он. – Пошел вон отсюда! Убирайся!!! – Господин офицер... – рыдал финн. – Ты что, не слышишь?! Пошел к черту! Убирайся! Вот, вот, смотри! – Воскобойников отшвырнул в сторону пистолет, потом поднял за ремни оба автомата, свой и Айнцигера, тоже бросил в сторону. «Суоми» глубоко зарылись в снег. – Теперь понял?! Убирайся! Иди! Я не буду стрелять в тебя, чертов тупой финн! Комиссар отвернулся. По торопливому скрипу снега он понял, что Керьялайнен карабкается прочь из окопа, затем, по треску сучьев, – что финн бежит. Воскобойников в самом деле не собирался стрелять в него, как не собирался смотреть, что случилось с Руной. Но то, что Руна стала легче, – почувствовал. – Спасибо! – вопил удаляющийся Керьялайнен.– Спасибо! Воскобойников не стал смотреть, куда побежал перепуганный финн. Не стал подходить к убитому Айнцигеру. Он просто тупо сидел на краю окопа, свесив ноги, и читал раз за разом незнакомые, складывавшиеся в скороговорку слова на тусклом пистолетном металле: «Dansk-Rekilriffel-Syndikat. Kobenhavn. Patent Schouboe». «Dansk-Rekilriffel-Syndikat. Kobenhavn. Patent Schouboe». «Dansk-Rekilriffel-Syndikat. |