Онлайн книга «Роксолана Великолепная. В плену дворцовых интриг»
Она зашептала молитву столь страстную, что силы небесные устоять не могли, даже если в их планах было нечто другое. Роксолана сжала кулачки и смогла выдохнуть только тогда, когда Сулейман преодолел медленно, но спокойно, эти проклятые ступеньки и сел на трон. Султан насмешливым взглядом обвел оторопевших пашей, бровь чуть приподнялась: – Наши визири не рады нас видеть? Те словно проснулись, почти одновременно возопили: – Повелитель, да продлит Аллах ваши дни! Мы рады, очень рады! Минуту султан позволял пашам выражать обожание, искреннее или нет, словно благосклонно принимая их восторги и пожелания. На деле же он просто приходил в себя после стольких усилий, потом сделал еще одно: поднял руку, чтобы успокоить Диван: – Довольно, мы видим, что вы нам рады. Какой вопрос разбирали, Кара-Ахмед-паша? Великий визирь склонил голову пониже, насколько позволяла толстая шея, султан не должен заметить искры злорадства в его глазах. – Повелитель, да продлит Аллах ваши дни, по вашему высочайшему приказу Рустем-паша якобы поймал и казнил человека, выдававшего себя за казненного шехзаде Мустафу, и его сообщников… Сулейман молчал, позволяя выговориться Кара-Ахмед-паше. Тот чуть занервничал. – Но у Дивана сомнения, не был ли мятежник настоящим шехзаде… Ведь у шехзаде Мустафы, как известно, были двойники. Да простит падишах нам наши сомнения, мы просто желали оградить ваш трон от посягательств самозванцев. – Нашему трону не угрожают никакие самозванцы. Шехзаде Мустафа был казнен по моему приказу и у меня на глазах, но если у пашей все же возникли сомнения в нашей справедливости… – он демонстративно дождался, чтобы паши выразили полнейшее одобрение султанским действиям, – …то можно просто проверить, самозванец ли казнен. Султан снова обвел теперь уже жестким взглядом своих пашей, те опустили глаза и головы безо всякой команды. – У шехзаде Мустафы был шрам на предплечье, рана получена в Амасье. Известно ли об этом Рустему-паше? Рустем склонил голову ниже остальных: – Известно, Повелитель. – Так покажите нам руку казненного преступника, и все станет ясно. Впрочем, мы сами покажем. Дайте мешок. Паши подняли головы, те, кто стояли подальше, даже шеи вытянули, с любопытством вглядываясь в то, что делает Повелитель, Роксолана выдохнула, а за ее спиной Иосиф Хамон спрятал улыбку в кулаке. Сулейман вытащил отрубленную левую руку, глаза Кара-Ахмед-паши сверкнули злорадной радостью, но на это никто не обратил внимания, все были заняты действом у трона. На руке не было шрама, Сулейман хмыкнул: – Шрама нет… но это левая рука, а шрам был на правой… Снова замерли все, а у Рустем-паши даже дыхание остановилось. Снова потекли немыслимо длинные томительные мгновения… – А где же правая? Рустем-паша ответить не успел, он хорошо помнил, что и на правой шрама тоже не было. Султан жестом остановил открывшего рот зятя и протянул руку назад к своему верному охраннику: – Ахмед… Дильсиз подал второй мешок, развязывая его на ходу. – Вытащи. Ахмед достал вторую отрубленную руку. Сулейман выхватил ее и швырнул под ноги Великому визирю: – На ней тоже нет никакого шрама! Рустем снова перевел дыхание… Кара-Ахмед-паша оторопело смотрел на правую руку без шрама. Он же сам приказал нанести такую рану двойнику. Не выполнили мерзавцы! Сулейман с трудом, но поднялся в полный рост. Высокий, грозный, он сейчас был как никогда похож на своего великого прадеда Мехмеда Фатиха. Глаза метали молнии, а голос загремел на весь дворец: – Но если бы и был, если бы это был настоящий шехзаде Мустафа?! Вы забыли, что это мы приказали казнить изменника?! И мы приказ не отменяли! Паши разом стали ниже ростом и тоньше, даже Кара-Ахмед-паша, казалось, сдулся, мгновенно похудев и норовя спрятаться от султанского гнева в своем роскошном халате. – Какое право вы имели усомниться в действиях Рустем-паши, Кара-Ахмед-паша?! Мы приказали поймать и казнить того, кто нарушил спокойствие империи, Рустем-паша выполнял наш приказ! Как вы можете обсуждать наши приказы? Снова повисла тишина, в которой было слышно даже движение воздуха… Паши задержали дыхание. Позволив несколько мгновений им помучиться, Сулейман вернулся на трон и махнул рукой: – Пусть уберут. Снова медленно оглядел стоявших едва живых членов Дивана, усмехнулся: – Теперь мы видим цену вашей работы. – Чьей именно не сказал. – Во время нашей болезни вы занимались чем угодно, но только не сохранением спокойствия в империи. Кара-Ахмед-паша, отдайте государственную печать, мы больше не можем вам ее доверять. Кара-Ахмед-паша дрожащими руками вынул печать из висевшего на поясе мешочка. Лишиться поста Великого визиря это еще не самое страшное. Дрожащие пухлые руки протягивали печать падишаху. – Рустем-паша, возьмите печать, теперь вы ее хранитель. И снова взгляды пашей вскинулись вверх, забыв, что должны быть опущены. Рустем-паша вернулся на пост Великого визиря! Недолго Кара-Ахмед-паша таковым пробыл… Но это оказалось не все. – За время вынужденного отсутствия мы не отдыхали, напротив, внимательно изучали все, что было сделано вами, Кара-Ахмед-паша, на посту Великого визиря. – Сулейман снова протянул руку назад, и Ахмед вложил в нее какие-то бумаги. – Вашему богатству могли бы позавидовать многие, паша. Неудивительно, такие взятки… За два года удвоить свое состояние… Вы не просто обобрали империю, но сделали это так открыто и нагло… – Повелитель, позвольте объяснить… Сулейман даже глаза не поднял на лепетавшего Кара-Ахмед-пашу, у бедолаги язык заплетался от ужаса, открытое обвинение во взятках грозило уже не просто потерей печати и должности. – Объясните… А что объяснять, что взятки берут все? Что надеялся на смену власти и то, что в таком случае никто не спросит? Что подбивала на взятки все та же султанская сестра? Что брал ради новых и новых украшений для Фатьмы Султан? – Молчите? Конечно, вам нечего нам сказать. Казнить! – А?! – забился в крепких руках охранников Кара-Ахмед-паша. – Повелитель, пощадите! Я все верну! Все верну! – Конечно, вернете, мы сами вернем. Все и даже больше. Лицо Сулеймана перекосило, все же каждый шаг, каждое слово, каждый жест давались ему еще с трудом. Он страшно устал играть этот спектакль, махнул рукой: – Все могут идти. Рустем-паша, останьтесь. |