Онлайн книга «Хозяин колодцев»
Женщина остановилась перед трактирщицей, загадочно улыбнулась, полуоткрыла рот, будто собираясь что-то спросить — но промолчала. Повернулась, неторопливо приблизилась к длинному столу, за которым пила пиво шумная компания красноносых плотников. В трактире стало еще тише; женщина непринужденно вытащила из-за пазухи маленький сухой стебелек. — Надо запомнить, — голос ее казался голосом маленького мальчика. — Все забывают… Возьмите, это для памяти… Стебелек перешел из узкой белой руки в крепкую красную лапищу; принимая подарок, плотник состроил подобие улыбки. Женщина рассеянно кивнула — и двинулась дальше. Игар не слышал, что говорила она крестьянину, сидевшему рядом, на краю скамьи; крестьянин тоже изобразил улыбку и взял из ее рук какой-то высушенный цветочек — явно не зная, что с ним делать. Женщину, впрочем, не интересовала дальнейшая судьба подарков — она снова шла мимо притихших людей, смотрела сквозь настороженные лица и безмятежно улыбаясь. Игар напрягся. Сколько уже раз от начала путешествия пробегали по его коже эти нервные, горячие мурашки. Он сбился со счета; каждая следующая надежда все слабее, слабее, слабее. Темные волосы с оттенком меди. Слишком неопределенная примета, сколько их, таких женщин, он просто хочет, исступленно хочет видеть в каждой встречной… Широкий подол ее платья-рубахи был неумело украшен вышивкой, и в какой-то момент Игар покрылся потом, явственно разглядев в странном узоре большую букву Т… Женщина остановилась прямо напротив него. Глаза ее, карие с прозеленью, смотрели совершенно по-детски — доверчиво и серьезно; младенческие глаза не подходили ее красивому взрослому лицу. Как не подошла бы старухе короткая юбчонка в оборочках. — Для сердца и для глаз, — рука ее скользнула за пазуху, — для легкого дыхания… Возьми, — и она протянула Игару тонкую черную веточку. Он не торопился брать. Женщина смотрела ласково и настойчиво протянув руку, он на мгновение коснулся ее ладони. Нежной, будто у ребенка. — Для сердца и для глаз, — повторил он медленно. — Спасибо… Он слышал, как зашептались вокруг, но, как назло, не мог разобрать ни слова. Женщина улыбнулась шире: — Там, где холодный ручеек… Где ледяной ручеек. Там… — Пойдем туда? — спросил он неожиданно для себя. Она продолжала улыбаться, и по этой отрешенной улыбке нельзя было сказать, понимает ли она обращенные к ней слова. Игар поймал себя на простом и естественном желании — встать, грубо схватить за плечи и развернуть к себе спиной, задрать нелепую рубаху и проверить, нет ли ромба… Сразу взять и проверить, и не заводить снова длинную и сложную игру, не пробираться окольными путями в поисках доверия… — Пойдем туда, — женщина тряхнула головой, как пятнадцатилетний подросток. — Трава… Она повернулась и двинулась к выходу, все так же легко и непринужденно ступая босыми ногами. Игар огляделся — все посетители трактира глядели на него, на него одного. Дверь за странной женщиной закрылась; две или три руки моментально ухватили Игара за рукава: — Ополоумел?! — Да он пришлый, дикий совсем, не знает, видать… — Да плевать-то, знает или не знает… — Дык объясни, а не ори на парня!.. В трактире говорили все разом; повязанная платком старуха, у которой Игар незадолго до этого выспрашивал о Тиар, специально ради объяснений прихромала из своего дальнего угла: — Это… жить хочется — с бабенкой этой не говори… Охотников на нее много было, как дите ведь, безответная… Да только у ней папаня приемный — колдун с холмов, у него ведь жалости ни на грош… Игар отодвинулся от прыщавого парня, который наседал, брызгая слюной: — Один вот недавно даже не тронул еще, посмотрел только! И где он теперь, а?.. На стенке нарисован, там, где на окраине дом порушенный… Рисуночек есть — а человечка нету, во как! — Он за ней в колдовское зеркальце поглядывает! Нет-нет да и глянет, а что дочурка-то? Только твою харю рядом увидит — все… — А вот в прошлом году… — Да не в прошлом, я точно говорю… — Да заткнись ты… — А вот сам заткнись… — Зовут ее как? — неожиданно для себя рявкнул Игар. Болтуны примолкли. Повязанная платком старуха в раздумье пожевала губами. Аккуратно утерла кончик носа: — Да кто ж ее знает… Полевкой кличут. — Имя? — Игар уставился старухе в блеклые глаза. — Имя как, не Тиар? Не та, про которую говорено? Трактир молчал. Трактир с подозрением косился на Игара, пожимал плечами, сплевывал и понемногу возвращался к своим обычным делам. Стройная фигурка удалялась по улице; Игар снова подавил желание догнать, схватить и разорвать на спине рубаху. Не важно, была ли в россказнях крестьян хоть крупица правды — возможно, что и вовсе не было, об одном шулере тоже болтали, что он колдун, а он был, оказывается, жулик… Он догнал ее на околице. Женщина обернулась, одарив нового знакомца все той же рассеянной улыбкой. — Пойдем, где трава? — спросил он мягко. Она снова тряхнула головой — с увядшего венка упало несколько мелких лепестков: — Там холодный ручей… Совсем холодный, ледяной… — Как тебя зовут? Она улыбалась. — Как тебя зовут? Тиар? Тиар твое имя? Она легко и непринужденно положила руки ему на плечи: — Ты красивый… — Как твое имя?! Она по-детски надула губы: — Я полевая царевна… Ты не знаешь? От нее действительно пахло травой. Душистым сеном и увядшими полевыми цветами. — Ты — полевая царевна, — сказал он терпеливо. — Пойдем. Он крепко взял ее за локоть — она не сопротивлялась. Пацаненок, наблюдавший из-за плетня на отшибе, издал приглушенный вопль удивления и поспешил прочь, ломая лопухи — видимо, звать родичей поглядеть на невидаль. Игар ускорил шаг; босые ноги его спутницы ступали легко и уверенно. Так, под руку, они миновали крайний полуразвалившийся дом — Игар вздрогнул, потому что на единственной уцелевшей стене был во весь рост нарисован углем круглолицый парень в съехавшем на ухо берете, с диким испугом в глазах; неведомый художник был на диво искусен. Непонятно только, что заставило его изображать на столь бесполезных развалинах столь паскудную рожу с таким неприятным выражением страха… Игар сжал зубы и подхватил женщину на руки; незажившее плечо дернуло, да так, что он еле сдержал стон. Венок соскользнул с ее головы — она не заметила. Она не сопротивлялась, бормоча что-то о памяти и о ледяной воде, а он нес ее все скорее, потому что боль в руке становилась все жарче, а впереди уже маячил стог сена; в этот момент ему плевать было на сельчан, которых, конечно, через несколько минут набежит видимо-невидимо. У него есть эти несколько минут, он должен лишь убедиться, что эта женщина — не Тиар… |